Особенно,... 
77 
Илейн вскочила, прижав к груди кулачки.
— Ты… бессердечный лживый ублюдок! Как ты посмел вернуться! Как ты смеешь пользоваться мной как проституткой! — Она отодвинулась от него. На этот раз, схватив прекрасную вазу Сэди Андерсон, она видела только небесно-голубые глаза и жесткие черты лица красавца Рена Дэниэлса, и она хотела разбить это лицо. Рука, державшая гладкую поверхность стекла, задрожала, и Илейн изо всей силы швырнула вазу.
— Убирайся отсюда!
Рен увернулся, и ваза упала на пол, разлетевшись на тысячи мелких кусочков.
— Убирайся! — повторила Илейн. — Если ты когда-нибудь вернешься, я застрелю тебя! — Она оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что можно бросить, но он в два шага настиг ее, схватил ее запястье и прижал к себе.
— Послушай, Илейн, я пришел не для того, чтоб воспользоваться тобой. Но когда снова увидел, я… — Он отвернулся. — В самом начале я согласился жениться на Мелиссе Стэнхоуп, потому что хотел власти и положения, хотел войти в общество. Но с тех пор я и сам преуспел и обнаружил, что теперь это не так важно. — Кончиком пальца он вытер повисшие у нее на ресницах слезинки. — Но я не понимал, насколько не важно, до тех пор, дока не встретил тебя.
Золотисто-карие глаза строго смотрели на него, но во взгляде не было уверенности.
— Тогда почему ты все равно женишься?
— У меня обязательства перед Джакобом.
Я дал слово. Ты больше, чем другие, знаешь, почему надо сдержать слово.
Он твердо посмотрел ей в глаза, снова воодушевляясь. Почему она не хочет понять? Она говорила то же самое о своей помолвке с Чаком Даусоном. И если бы Даусон не обошелся с ней так жестоко, Рен знал наверняка, что она вышла бы замуж.
— Обязательства? — повторила она. — А разве обязательства перед Мелиссой позволяют проводить время в постели другой женщины?
Илейн судорожно вздохнула. Кровь стучала в ушах оттого, что Рен говорил о Мелиссе Стэнхоуп. Ей хотелось наказать его, причинить ему боль, такую же, какую причинил ей он. Сцепив зубы, она замахнулась и ударила изо всей силы. Рен поймал ее руку.
— Я предупреждал, Илейн, больше так не делай. — Он притянул ее к себе и крепко прижал. Его взгляд был угрожающим, будто он собирался ее убить.
— Будь ты проклят! — ругалась Илейн, тщетно пытаясь освободиться. — Убирайся ко всем чертям.
Ему ничего не стоило держать ее, но она чувствовала, как возрастает его ярость. Его глаза внимательно рассматривали ее, останавливались на нежной груди, вздымавшейся под закрытым платьем. Даже через толстую материю юбки она чувствовала, как к прижимается его твердое орудие.
Запустив пальцы в ее волосы, Рен грубо запрокинул ее голову. Мучительно застонав, он овладел ее ртом. Поцелуй был неистовым, собственническим, казалось, он никогда не кончится.
Ноги Илейн ослабли. Она покачнулась только благодаря рукам Рена, подхвативши! ее, не упала. Она чувствовала его руки под коленями, потом он поднял ее и быстро понес к железной кровати в другой комнате. Неумело повертев пуговицы на платье, он бросил их и рванул плотную материю.
— Я куплю тебе другое, — пробормотал он ей на ухо. Жар его ладоней опалил все тело. И хотя Илейн хотелось сопротивляться, попытки были слабыми и бесполезными. Он стащил платье с плеч, освобождая ее тело для своих рук и глаз. Хлопчатобумажные бретельки сорочки упали, а потом, как по волшебству, платье сползло до бедер. Илейн почувствовала горячие губы на своих плечах, шее, за ушами. Она принадлежала ему вся, этого нельзя было отрицать. Он владел ее телом и душой.
Его объятия становились крепче, безумнее. Они пьянили и отвечали всем ее чувствам. Как только его руки коснулись ее груди, соски стали твердыми и потянулись к нему, умоляя продолжать. Она задохнулась, когда Рен наклонил голову и его рот коснулся трепещущих вершин. Густые пряди его темных волнистых волос ласкали ее кожу, и она погрузила руки в эту шелковистую волну.
Рен тысячу раз обещал себе, что устоит, не возьмет ее, как бы ни хотелось этого ему или им обоим, но он снова оказался мужчиной, забывшим обо всем, кроме любви. Как бы ему ни хотелось все изменить, эта ночь будет для них последней.
Приступ отчаяния почти ослепил его. Какой жестокой бывает жизнь! Он навис над Илейн, его ствол уперся в ее сокровенный треугольник. Двигаясь между ее бедер цвета слоновой кости, Рен старался избавиться от этой боли, перенеся все внимание лишь на жаркую плоть под ним.
77 
