Глава 28

То, что еще совсем недавно казалось невозможным, свершилось: все четыре дня, каждый из которых казался вечностью, прошли. Осталось несколько последних часов, когда глубине горя уже не могли помочь слезы.

Велвет не помнила, когда бы она нарушала свое слово. Разве что в раннем детстве, когда была совсем маленькой девочкой. Обещая дедушке, что не будет играть у ручья без его разрешения, держала за спиной скрещенные пальцы руки, зная, что все равно отправится к ручью.

Велвет было трудно нарушить слово, данное Джейсону в порыве любви и уважения, но она не могла не пойти на казнь и приготовилась к страшному испытанию, которое ей предстояло. Она уверила себя, что не расплачется. Не сегодня. Она уже выплакала все свои слезы в бесконечно долгие ночи.

Готовясь достойно встретить то, что ждало ее днем, она оделась в простое платье серого шелка, отороченное черным; в нем она когда-то была при дворе.

Простая черная карета, которой всегда пользовался Джейсон с разрешения Литчфилда, ждала ее у входа в дом. Велвет вышла из дома, села в карету и задернула занавески, отгородив себя от всего мира. Ради Джейсона ей предстояло пережить несколько страшных часов, ради человека, которого она любила. Она не хотела, чтобы он увидел ее, не хотела, чтобы знал, что она станет свидетельницей его последних минут. Она сделает все, что в ее силах, чтобы не выдать себя.

Но она должна быть там. Она верила, что он почувствует ее присутствие, даже не видя ее, и это придаст ему силы достойно принять смерть.

Должен был быть и Литчфилд. Он до последней минуты помогал своему другу и ободрял его. Потом, когда все закончится, ему предстояло привезти домой тело Джейсона.

Велвет откинулась на спинку сиденья, стараясь ни о чем не думать и желая только укрепить себя перед тем, что ей предстояло. Но ей никогда не приходилось присутствовать при смертной казни через повешение, поэтому она оказалась внутренне не готова очутиться в какой-то скорее ярмарочной атмосфере, в почти праздничной толчее, которая царила в этот день на вершине Тайбернского холма.

Она не ожидала увидеть здесь представителей высшего лондонского света, которые собрались, чтобы насладиться изысканным зрелищем.

Выглянув из окошка кареты, она увидела длинную вереницу простых повозок, доставивших осужденных к месту казни – каждый из этих несчастных восседал на своем гробу.

– Джейсон… О Боже мой!

Даже издалека он казался выше всех остальных. В развороте плеч, в его прямой спине не было ни капли слабости, как она и ожидала.

Когда повозка с Джейсоном остановилась, вокруг собралась толпа народа – от последних оборванцев до самых родовитых членов высшего общества. Благородные дамы рассматривали его в театральные бинокли. Из роскошных портшезов выбирались светские хлыщи в башмаках с серебряными пряжками и плотно обтягивающих их тела атласных брюках. Дамы в заморских шелках и кавалеры в бархатных костюмах стояли рядом с торговцами в будничных одеждах, с молочницами и проститутками.

Тайбернский холм находился рядом с Мраморной аркой. Как любой лондонец, Велвет знала о нем, но не представляла, какое зрелище ждет ее в реальности. Не думала, что праздные зеваки пляшут и улюлюкают, когда палач набрасывает веревочную петлю на покрытую колпаком голову осужденного. Ей бы не пришло в голову, что можно распевать песни или спокойно глазеть, когда в нескольких футах умирают люди.

Она не предполагала, что здесь можно продавать печеные яблоки. Пожилая женщина пробиралась сквозь толпу, неся в руках оловянную жаровню, заполненную углями, и корзинку яблок на голове.

Велвет всю передернуло – она боролась с приступом тошноты. Порыв ветра унес волну запаха, и она снова выглянула из окошка кареты.

Вдоль повозок расхаживал викарий, читая молитвы тем, кто в них нуждался. Джейсон спокойно ждал своей очереди, не глядя по сторонам, равнодушный к окружающему его столпотворению, словно этой толпы и не существовало. Все, что в этот момент могла сделать Велвет, – это удержать себя, чтобы не броситься к нему и не коснуться его руки в последний раз в жизни.

Она стала искать взглядом Люсьена, уверенная, что он уже здесь, но так и не увидела его. Возможно, это было к лучшему: он вряд ли бы одобрил ее появление здесь.

Велвет снова посмотрела на высокую фигуру своего мужа. Какое-то движение в веренице экипажей, стоящих вдоль дороги к вершине холма, привлекло ее внимание. Велвет узнала родовой герб Карлайлов – большие золотые буквы, сверкнувшие на дверце кареты. Даже на расстоянии она услышала смех Эвери и крики попрошаек, столпившихся вокруг него.

  118