Последние отзывы

  24  

Оливер представил себе, как трепещет под ним восхитительное юное тело Элизабет, а он все крепче прижимает ее к дивану, и почувствовал нарастающее возбуждение. Он вообразил себе, как ласкает ее восхитительную налитую грудь, как вонзается в нее, и застонал от страсти. Руки задрожали, тело объял огонь желания.

Он хотел Элизабет Вулкот уже очень давно. И чем ближе была цель, тем острее становилось желание, порой ему уже стало казаться, что он вообще не может думать ни о чем другом. Оливер стиснул зубы с такой силой, что затрещала челюсть.

Если недоумки, которых он нанял, чтобы притащить ему Элизабет, снова его подведут, он их в бараний рог скрутит.

Элизабет не сомневалась, что граф жалеет ее. Наверняка он понимает, что она чувствует себя в Рейвенуорт-Холле пленницей, хотя дом этот настолько огромен, что в нем можно заблудиться.

Видимо, Уорринг и в самом деле вспомнил, как ужасно сидеть в тюрьме, даже если в ней на окнах висят шелковые шторы, а на постели лежат пуховые перины, поскольку на следующий день рано утром предложил Элизабет и тете Софи поехать в соседний городок.

— Вам наверняка нужно что-нибудь купить, — сказал он, сидя напротив Элизабет в столовой. — Ну, там, всякие швейные принадлежности, ленты… не знаю, что еще покупают женщины, когда по полдня бродят по магазинам.

Элизабет рассмеялась:

— По правде говоря, у меня все есть, но я с радостью притворюсь, что мне что-то необходимо, если из-за этого можно будет поехать в деревню.

Граф усмехнулся, и его серо-голубые глаза насмешливо блеснули.

— Только не отходите от меня ни на шаг. Люди Бэскомба могут оказаться неподалеку, и я не хочу рисковать.

У Элизабет от радости перехватило дыхание. Провести в компании Николаса несколько часов… Да об этом можно только мечтать! Ее, правда, в последнее время беспокоило, что ее все сильнее и сильнее к нему тянет, однако сегодня, когда выдалась такая великолепная возможность побыть в его обществе, Элизабет старалась об этом не думать.

— Что ж поделать? Придется терпеть, — улыбнулась она.

Рейвенуорт, в свою очередь, улыбнулся самым обаятельнейшим образом.

— Тогда, скажем, через час? Я пока распоряжусь подать карету и буду ждать вас с тетушкой в красной гостиной.

Элизабет радостно кивнула, а два часа спустя их маленькая компания уже шествовала по шумной улице, заходя то в один магазин, то в другой. В Севеноуксе как раз был базарный день, и главная улица городка пестрела разноцветными палатками. В них шла оживленная торговля фруктами, мясом, сыром, одеждой, старьем, углем, имбирными пряниками, устрицами — в общем, всем, что душе угодно. Каждый торговец расхваливал свой товар. По улице сновали точильщики ножей, предлагая свои услуги.

Элизабет не нуждалась в покупках, однако это не уменьшало ее радости от того, что она снова находится среди людей и, если уж говорить откровенно, что Николас Уорринг сегодня целиком и полностью принадлежит ей.

Правда, нельзя сказать, чтобы они были совсем уж одни. Их сопровождали лакей графа Теофилус Суон и камердинер Элиас Мути. Элизабет вспомнила, что они познакомились с графом в ссылке, оба были мужчинами сильными и решительными. Похоже, граф их взял с собой специально, на всякий случай.

Элизабет взглянула на Рейвенуорта. Одет он был весьма элегантно: темно-фиолетовый сюртук, черные панталоны, плотно обтягивающие мускулистые ноги, белоснежная кружевная рубашка, оттеняющая смуглый цвет лица. Элизабет поймала себя на том, что не может оторвать от него взгляда.

— Как же я рада, что мы сюда приехали! — проговорила тетя Софи, бесцеремонно прерывая ход ее мыслей. — Какой славный стоит денек!

Она подошла к палатке, где торговали одеждой, чтобы посмотреть алую ленту, а граф повел Элизабет к следующей палатке, где продавали веера.

— Нравится? — спросил он, глядя на Элизабет.

Взяв веер в руку, Элизабет с трудом заставила себя посмотреть на прелестную вещицу.

— Очень. — Она развернула веер. На темном шелке была изображена очаровательная картина: залитый лунным светом пейзаж. Для усиления эффекта вся поверхность веера была расшита крошечными жемчужинками. — Никогда не видела такой красоты.

Рейвенуорт улыбнулся:

— Тогда он ваш.

— Нет-нет, я не могу… — попыталась было отказаться Элизабет, но граф перебил ее:

— Я ваш опекун, Элизабет, и имею право покупать вам все, что пожелаю. А я желаю, чтобы у вас был этот веер.

  24