44 
— Боже милостивый, мы опять вернулись к нашим баранам? — Сердито сверкнув глазами, Лео осушил остаток бренди и отставил бокал. — Вот уж чего мне вовсе не хочется, так это плодить потомство.
Кэм насмешливо приподнял бровь:
— А чем вам не угодили дети?
— От них не отвяжешься, они вечно мешают. Хнычут, когда настаивают на своем. Я сыт по горло такого рода связями. Для этого у меня есть друзья.
Усевшись на стул, Кэм вытянул длинные ноги и окинул Лео обманчиво рассеянным взглядом.
— Вам придется что-то решить насчет мисс Маркс. Так больше продолжаться не может. Даже для Хатауэев это… — Он осекся, подбирая нужное слово.
— Непристойно, — произнес за него Лео, принимаясь взволнованно расхаживать по комнате. Остановившись у холодного темного камина, он облокотился о каминную полку и опустил голову. — Роан, — осторожно начал он, — вы видели, во что я превратился после смерти Лауры.
— Да. — Кэм немного помолчал. — Цыгане сказали бы, что вы предавались горю слишком глубоко. Потому душа вашей возлюбленной оказалась меж двух миров, земного и небесного.
— Или же, что мной овладело безумие.
— Любовь — одна из форм безумия, разве нет? — невозмутимо заметил Кэм.
У Лео вырвался смешок.
— Для меня уж точно.
После недолгого молчания Кэм тихо спросил:
— Лаура все еще с вами, phral?
— Нет. — Лео качнул головой, не отрывая взгляда от пустого камина. — Я смирился с тем, что ее не стало, и больше не вижу ее в своих снах. Но я помню, каково это — пытаться жить, когда внутри ты уже мертв. Теперь мне пришлось бы еще тяжелее. Я не смогу пройти через это снова.
— Кажется, вы верите, что у вас есть выбор. Но это не так. Любовь сама выбирает нас. Тени движутся, как велит им солнце.
— Обожаю цыганские изречения, — восхитился Лео. — У вас в запасе их великое множество.
Поднявшись со стула, Кэм подошел к буфету и налил себе бренди.
— Надеюсь, вы не задумали сделать мисс Маркс своей любовницей, — будничным тоном произнес он. — Ратледж выпотрошит вас и четвертует, хоть вы и приходитесь ему шурином.
— Нет, я бы в любом случае не сделал этого. Взяв Маркс в любовницы, я только нажил бы лишние сложности.
— Если вы не можете ни оставить ее в покое, ни сделать своей любовницей, ни жениться на ней, единственный выход — отослать ее.
— Это самое разумное решение, — хмуро согласился Лео. — Но мне оно нравится меньше всего.
— Мисс Маркс дала понять, чего она хочет?
Лео покачал головой.
— Она боится заглянуть в себя. Потому что, да поможет ей Бог, возможно… она хочет меня.
Глава 14
В последующие два дня дом Хатауэев гудел как растревоженный улей. Доставили горы провизии и цветов, мебель временно вынесли, двери сняли с петель, ковры свернули, а полы натерли до блеска.
Помимо гостей из Гэмпшира и окрестных графств, ожидались и представители самых знатных лондонских семейств. К досаде Лео, приглашение на бал охотно приняли множество аристократов с дочерьми на выданье. Долг хозяина дома предписывал лорду Рамзи танцевать с дамами, стараясь не обделить вниманием ни одну из них.
— Вы сыграли со мной дурную шутку. Это худшая из ваших затей, — пожаловался Лео Амелии.
— Вовсе нет, — отмахнулась Амелия, — уверена, мне случалось устраивать каверзы и похуже.
Лео задумался, перебирая в уме длинный перечень прошлых обид.
— Ладно, ты права. Но если честно… я терплю этот фарс только, чтобы ублажить тебя.
— Да, я знаю. Надеюсь, ты и дальше будешь потакать моим капризам — найдешь себе невесту и обзаведешься наследником, прежде чем Ванесса Дарвин и ее мамаша приберут к рукам наш дом.
Глаза Лео подозрительно прищурились.
— Можно подумать, поместье значит для тебя больше, чем мое будущее счастье.
— Ничего подобного. Твое будущее счастье почти так же важно для меня, как этот дом.
— Спасибо, — сухо бросил Лео.
— Но представь себе, я верю, что ты будешь куда счастливее, когда влюбишься и женишься.
— Если я кого-нибудь и полюблю, то уж точно не стану разрушать это чувство женитьбой.
К вечеру начали прибывать гости. Дамы, затянутые в шелка и тафту, с брошами из драгоценных камней, сверкающими под глубокими круглыми вырезами платьев, и в белых перчатках, скрывающих запястья. На многих женских ручках красовались искрящиеся браслеты — последнее веяние моды.
44 
