Последние отзывы

  127  

Рука с выступающими венами потянулась к нему, ласково погладила его по щеке.

– Сколько лет прошло, сколько лет! Тысячу раз я пыталась представить тебя теперешним. Да, ты стал взрослым. – Ее тонкие губы задрожали. – Все эти годы я тосковала по тебе, все эти годы.

На губах ее появилась задумчивая улыбка, и кожа собралась морщинками вокруг рта.

– О Господи! Какой ты красивый!

Он готов был провалиться сквозь землю. Ему стало трудно глотать, трудно дышать. Как мог он так жестоко обойтись с ней? Как он мог столько лет не видеться с ней, будто ее не было на свете? Он почувствовал, как горячая влага обожгла его глаза. «Не может быть!» Он не плакал никогда. Он был холодным, расчетливым, совсем неэмоциональным человеком. Он был не из тех, кто способен заплакать.

С трудом прочистив горло, Джастин хрипло произнес:

– Здесь и моя жена, бабушка. Она очень хотела познакомиться с тобой.

На самом деле это было единственной причиной его приезда. Если бы Эриел не понукала его, он бы никогда не собрался. И его бабушка снова вкушала бы рождественский обед в одиночестве.

Бабушка потянулась к Эриел и взяла ее за руку.

– Рада с вами познакомиться, моя дорогая.

Джастин заметил, что глаза Эриел мокры от слез.

– Как и я. Джастин столько мне рассказывал о вас!

Это не было правдой, но лицо старой дамы просияло.

– Неужели? – Джастин готов был боготворить Эриел за эту маленькую невинную ложь. – А я боялась, что он забыл меня.

– О нет, – возразила Эриел поспешно, незаметно вытирая глаза. – Он никогда вас не забудет.

– Нет, бабушка, – пробормотал Джастин, по-прежнему с трудом произнося слова. «Как же я мог забыть?»

И внезапно он понял, что любил эту маленькую женщину, самую близкую родственницу матери, которой он почти не знал. Он любил ее в детстве, продолжал любить и теперь. Столько лет он скрывал свои чувства даже от самого себя. Они таились так глубоко в его груди, что он думал, что они давно и полностью утрачены. Он стал таким холодным и бесчувственным, что готов был поверить, что у него вовсе нет сердца. А теперь он ощутил, как болезненно оно бьется от того, что он отрицал, – от беспредельной горячей любви.

– Моя жена сама сделала и привезла тебе подарок, бабушка.

Она улыбнулась, явно обрадованная:

– Подарок? Мне? Но у меня нет ничего для вас. Я не…

– Ты устроила отличный ужин и вызвала во мне самые светлые воспоминания, которые чуть потускнели, но никогда не угасали. Это бесценные дары.

Эриел протянула ей отлитый из гипса профиль Джастина, над которым она столько трудилась. Бабушка взяла его своими хрупкими дрожащими руками.

– Почему нам не сесть, чтобы ты могла развернуть и посмотреть его? – предложил Джастин, заметив, что бабушка устала стоять.

Он помог ей снова сесть на стул, а они заняли места по обе стороны от нее. Она осторожно развязала красный шнурок, которым была заботливо обвязана упаковка, и нежно и любовно погладила гипсовый профиль, проводя пальцем по его выпуклым чертам.

– Как красиво, – сказала она, бросив благодарный взгляд на Эриел. – Это драгоценный подарок.

Она снова поднялась со стула, легче, чем в первый раз.

– Пойдем. У меня есть подходящее место, куда мы сможем его повесить.

Джастин предложил бабушке руку и проводил ее в гостиную. Эриел последовала за ними.

– Видишь? – Старая дама указала на несколько портретов на стене. – Я написала их после твоего отъезда, хотела вспомнить, каким ты был.

С полдюжины портретов акварелью украшали стену гостиной. Они не были совершенством, но сходство с оригиналом было несомненным. И на всех портретах был Джастин. Если прежде у Джастина и были сомнения насчет того, что он обладает человеческим сердцем, то теперь они полностью отпали. Сердце у него было и давало о себе знать мучительной болью, будто рвалось на части, и осколки его ранили его грудь.

– Ты похож на отца, но у тебя упрямый подбородок матери, – сказала старая дама с улыбкой. – Думаю, что ты и в делах так же упорен, как она.

– А я полагал, что ты меня совсем забыла, – проговорил Джастин тихо и все еще хрипло.

– Ты был сыном, которого мне не удалось родить. И я думала о тебе каждый божий день и каждую ночь с тех пор, как тебя забрали и увезли.

Он склонился к ней и заключил маленькую женщину в объятия.

Теперь слезы струились по его лицу, он не мог их сдержать.

– Обещаю, что отныне все будет по-другому. Ты можешь приехать к нам и остаться жить с нами. У нас полно места.

  127