Особенно,... 
59 
Розали лежала без чувств, бледная как полотно. Бросив на нее озабоченный взгляд, горничная решила покинуть комнату. Ей нужно было продолжать работу. Но управляющий остановил ее.
– Куда? – резко проговорил он, хватая ее за воротничок поношенного, но опрятного платья, Втащив бедняжку обратно, он что-то быстро и взволнованно стал говорить ей по-французски. Слова его прыгали и обгоняли друг друга, словно шкворчащие кусочки сала на раскаленной сковородке.
– Вы останетесь здесь и объясните, что произошло! Вы были здесь и должны все знать!
Девушка молча кивала, не смея возражать. Когда управляющий оставил ее воротничок в покое, она подошла к кровати и замерла в покорной и горестной позе. В комнате было тихо как в склепе. Горничная внимательно взглянула на лежащую Розали и слегка поправила ей волосы. Она все больше проникалась жалостью к несчастной, ведь Розали всегда была так мила и обходительна с ней.
– Comment vous appellez-vous? – тихо спросила она с непосредственностью ребенка, любопытство которого берет верх над осторожностью. – Мадемуазель, отзовитесь, пожалуйста. Это я, ваша горничная. Меня зовут Мирель.
Мирель Жермен. С кем мы должны связаться? С вашим братом? С родителями? Или с мужем?..
Впрочем, у лежащей без сознания женщины не было кольца на руке.
Темные глаза Мирель оглядели комнату в поисках возможной разгадки случившегося. Она старалась вспомнить незнакомые слова, которые произносила англичанка.
– Месье, – спросила она. – Что значит слово "vin"?
– Вино, – быстро ответил управляющий, сердито глядя на нее.
Заметив стоящую на столе полупустую бутылку, Мирель начала понимать, о чем говорила ей женщина. Мадемуазель, должно быть, отравилась!
– Месье, – проговорила она. – Я думаю…
– Тихо, – прервал ее управляющий. – Врач прибыл.
Он облегченно вздохнул.
В комнату вошел полный, почтенного вида господин с небольшим кожаным саквояжем. Толстые стекла его очков тускло поблескивали. Он поздоровался и склонился над Розали. Измерив пульс и произведя краткий осмотр, доктор со знанием дела кивнул головой.
– Опиум, – сказал он. – Принят в очень большом количестве. Посмотрите, нет ли где-нибудь флакона…
– Что, черт возьми, здесь происходит? – раздался чей-то голос, и все трое обернулись.
В дверях стоял Рэнд, с изумлением глядя на них, не понимая, что происходит. Розали лежала на постели, голова ее выла как-то странно повернута на сторону. Выбившиеся из прически локоны обрамляли бледное лицо. Никогда еще Рэнд не видел ее такой бледной и безжизненной.
Очнувшись от мгновенного замешательства, он бросился к кровати и склонился над распростертой Розали.
Мирель еще никогда не видела аристократов столь мощного сложения. Ей, такой маленькой, Рэнд казался почти гигантом Невнятно пробормотав что-то, он обернулся, поочередно глядя на каждого из присутствующих. Светло-карие глаза его поразительно контрастировали со смуглостью лица.
Он что-то спросил по-английски.
– Le vin… – дрожащим голосом произнесла Мирель, т в силах больше таить свое открытие. – Месье, я нашла ее здесь, она звонила, звала… Она держалась за голову, а потом упала на пол. Это все от вина.
– Вы предполагаете, что в вино был добавлен яд? – спросил доктор, попеременно глядя то на нее, то на управляющего. – В Париже недавно случилось несколько подобных преступлений, но, как правило, воры не доводили своих жертв до такого состояния. И хотя все настойки опиума были приготовлены весьма неквалифицированно, ясно, что делом руководит чья-то опытная и опасная рука…
– Опиум, – повторил Рэнд по-французски, чувствуя непереносимую душевную боль. Наклонившись, он поднял безвольное тело Розали на руки.
Все молча отступили назад, наблюдая за тщетными попытками Рэнда привести девушку в чувство. Убедившись в бесплодности своих усилий, Рэнд взглянул на доктора и резко спросил:
– Кто вы? Назовите себя.
Тот выпрямился и чинно произнес:
– Андре Годжон, к вашим услугам. С кем имею честь…
– Лорд Рэнделл Беркли, – слегка успокоившись, ответил Рэнд.
Страх Мирель при виде громадного господина не проходил, но теперь она почувствовала к нему странную жалость.
В глазах Рэнда было страдание.
– Как скоро это пройдет? – спросил он, сжимая Розали в объятиях.
– Месье де Беркли, – нерешительно начал Годжон. – Это классический случай отравления опиумом: суженные зрачки, поверхностное дыхание, слабый замедленный пульс.
59 
