Последние отзывы

  72  

– Экипаж большой? – спросил Радченко.

– Всего двое, включая Джафара. – Сотник стянул тяжелые башмаки и блаженно улыбнулся. – Хотя докторам эти сведения вроде бы ни к чему.

– Я просто так спросил. Мы что, в Турцию направляемся?

– Ты слишком любопытный, – нахмурился Сотник. – Смотри, как бы за твои вопросики ненароком язык не отрезали. Как Палычу.

Джейн уже спала на матрасе, заляпанном мазутом. Она подложила под голову руку, другой рукой закрыла лицо. Сон это был или реальные воспоминания, Джейн не знала. Но, проснувшись через час, поняла, что все виденное во сне случилось на самом деле.

Некоторое время назад

Джейн хорошо запомнила тот холодный зимний день, когда машина, пропетляв по разбитой лесной дороге, выехала на открытое пространство заснеженного поля. Вдалеке угрюмо застыл сырой хвойный лес. Чуть ближе, на опушке, из-за высокого забора виднелась двускатная крыша приземистого длинного здания. Где-то в стороне высокая железная труба выплевывала в небо клубы дыма, густого и черного, будто печь топили автомобильными покрышками.

Адвокат Дима Радченко, сидевший за рулем, кивнул головой и сказал:

– Подъезжаем. Это и есть детский дом на сто воспитанников. На самом деле детей там почти вдвое больше. На тебя, Джейн, никаких документов не оформлено, поэтому держись в стороне. Если зайдет разговор, ты – мой помощник. По-русски ты говоришь бегло, так что хитрость не раскроют.

– А если спросят документы?

– Ну, это же не военный объект, всего лишь приют для сирот-инвалидов. Главное, держитесь за моей спиной, говорить буду я.

Лайза со Стивом, сидевшие сзади, за всю дорогу не сказали и десятка слов. Верный признак того, что Лайза нервничает. Она немного напугана и растеряна одновременно, а в таком состоянии ее всегдашняя говорливость сменяется немотой. Стив же по природе молчун. Если он видит, что жена не в духе, обычно воздерживается от монологов и даже от коротких реплик. Сегодня же он нервничает не меньше Лайзы. Переминает зубами жвачку и глазеет на бедный пейзаж: занесенное снегом поле и хмурый лес.

Когда Радченко посигналил, из калитки, проделанной в железных воротах, появился мужик в ватнике, подпоясанном солдатским ремнем со звездой на пряжке. Поплевав на ладонь, он пригладил стоявшие дыбом пегие волосы, подошел к машине и долго выспрашивал, к кому приехали и за какой такой надобностью. Завязался длинный бестолковый спор, из которого стало понятно, что сегодня в детдоме банный день, воспитанники моются. Приезжать в такие дни не положено по инструкции. В споре победил адвокат, показавший какую-то бумажку с казенной печатью и подписью чиновника из Калуги. Человек в ватнике размотал ржавую цепь, открыл замок, разрешив заехать на территорию приюта.

Падал снежок, подморозило. Джейн вышла из машины, подняв голову, посмотрела на окна старого бревенчатого дома. Десятки детских лиц облепили оконные стекла, сотни глаз ловили каждое движение, каждый вздох приезжих. И, наверное, в каждом детском сердце жил вопрос: а вдруг это ко мне, вдруг за мной?

Джейн сделалось неловко за шикарный золотистый «Мерседес» Радченко, который он позаимствовал в своей адвокатской конторе. Неловко за его длинное, вызывающе богатое пальто, подбитое норковым мехом. Это пальто Дима надевал, чтобы пускать пыль в глаза начальникам. И представительская машина служила для тех же целей. Чтобы любой хмырь без слов понимал: он имеет дело с влиятельным человеком.

И все равно… Под детскими взглядами неловко за своих друзей. И за себя, хорошо одетую, сытую, довольную жизнью. Джейн подняла воротник. Радченко прошел вперед, с неожиданным проворством взлетел на высокое крыльцо и, распахнув дверь, пропустил вперед спутников.

Джейн хорошо запомнила длинный пустой коридор, куда детишкам разрешалось выходить только на общее построение перед завтраком и ужином. Запомнила мужчину в сером костюме, который вышел навстречу гостям. Радченко сунул ему под нос все ту же бумажку с печатью, и властный громовой голос директора приюта сделался мягче. Он провел незваных гостей за собой в просторный кабинет на втором этаже, усадил на жесткие стулья у стены.

– Меня зовут Иваном Павловичем Потаповым. – Мужчина, улыбаясь, по очереди протянул гостям свою крепкую руку. – Вам, наверное, сказали… Ах, еще не сказали… У нас так всегда, о главном – в последнюю очередь.

Выяснилось, что Потапов сменил на этой должности Раису Измайлову, которая была слишком либеральна с детьми и, говоря по совести, еще молода для такой ответственной работы. Сам Потапов любит детей, он двумя руками за ласку, за нежность и всякую такую лирику. Ему эта любовь по должности положена. Но этот контингент понимает и уважает только грубую физическую силу. Ну, может быть, воспитателю не помешает еще и пара мозговых извилин. Впрочем, можно обойтись и без этой роскоши. Короче, тут нужен человек твердый и волевой, чтобы воспитанников вот так держали. Потапов, упав в скрипучее кресло, выставил вперед заросший рыжеватыми волосками кулак.

  72