Особенно,... 
71 
– Не то чтобы много, – ушел от прямого ответа Федор. – А что за работа?
– Нужно отъехать отсюда в сторону соляного озера и нарыть в разных местах несколько двухметровых шурфов. Ну, это такие ямы.
– Что-то вроде могил?
– Не совсем, – покачал головой Колчин. – Ямы круглые. Цель в том, чтобы я и мой помощник могли взять с разной глубины образцы почвы. Эту образцы отвезем в лабораторию при земельном Комитете. Там проверят, сколько соли в земле. Пригодна ли она для земледелия или, скажем, скотоводства.
– Ни на что она не пригодна.
– Я это понимаю, – Колчин хлебал суп из банки. – Но нужно официальное заключение, что содержание соли превышает норму. Тогда земли будут отнесены к категории бросовых. Понимаешь?
– Понимаю, – глядя на суп, облизнулся Федор. – Только с этими ямами нужно подъезжать не ко мне, к хозяину. Его зовут Сергей Сергеевич Воловик. Сходи в дом, он уже проснулся. Спроси. Даст добро, пойдем копать твои ямы. Последняя комната слева.
Встав на ноги, Колчин протянул недоеденную банку супа и ложку Федору.
– Мне с вами? – Решкин поперхнулся супом. Оставаться наедине с мужиком почему-то не хотелось. – Так я…
– Жди тут, – бросил на ходу Колчин.
***
Дом Воловика сохранил все приметы бывшей казенной канторы мелиораторов. Прежде чем войти в помещение, пришлось миновать сколоченную из старых досок застекленную веранду, заваленную всяким хламом: стульями с отломанными ножками, колченогим столом, разобранными железными койками, старыми оконными рамами, гитарой с расколотой декой и порванными струнами.
Прямой, как палка, коридор, стены которого кое-как покрасили белилами, упирался в глухую стену, по обе стороны несколько закрытых дверей, под ногами пружинят ветхие истончавшиеся доски. Воняет свежей краской, хлоркой и еще какой-то химией. Для полноты ощущений не хватает разве что доски почета, забытой здесь мелиораторами, с портретами передовиков производства и стенгазеты «В бой за воду». Налево закуток кухни. Большой стол, на котором свободно умещается алюминиевый чайник на полведра, стопки мытых тарелок и огромная кастрюля. В углу газовый баллон и старая плита с помятой крышкой.
Колчин, стараясь не разбудить своими шагами еще спящих обитателей дома, прошел в конец коридора, костяшками пальцев постучал в дверь. В комнате грохнулся на пол какой-то металлический предмет.
– Кому дать в морду, чтобы меня оставили в покое? – пробасил из-за двери раскатистый голос.
Колчин опустил ручку, перешагнул порог и остановился, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку. Ставни закрыты, в комнате света не больше, чем в кладбищенском склепе. На узкой кровати у стены сидел упитанный бритый наголо мужик. Из одежды только трусы с восточным рисунком. На полу валяется металлическая кружка и пустая водочная бутылка, по доскам растеклась лужица воды.
– Это ты что ли, землемер? Я так и понял. Мои ребята не скребутся в дверь, а просто пинают нее ногами. Издержки аристократического воспитания, долбанный сарай.
Воловик наклонился, мучимый похмельной жаждой, поднял кружку, поставил на тумбочку. Наполнил кружку из эмалированного кувшина и осушил ее в три глотка. Потянувшись к окну, открыл ставни.
– Чего пришел? – Воловик распахнул в зевке глубокую черную пасть, похожую на гнилое дупло. – Халявой тут не пахнет.
Колчин изобразил некое подобие улыбки и попросил прощения за беспокойство. Вытащив из кармана удостоверение инспектора Комитета по земельным ресурсам, подержал его у носа хозяина, не дожидаясь приглашения, уселся на стул с деревянной спинкой. И коротко объяснил суть делового предложения: для земельной экспертизы необходимо выкопать несколько шурфов в районе соляного озера, чтобы взять пробы грунта с разной глубины. На хуторе Воловика есть трудоспособные мужики. Дело выгодное, не слишком тяжелое, если начать работу, не дожидаясь полуженной жары. И лишние деньги еще никому не вредили…
Загибая пальцы, Колчин осматривался. На стене над кроватью несколько пожелтевших от времени фотографий голых девиц, над карточками висит охотничье ружье двенадцатого калибра и патронташ на ремне. За спиной самодельный платяной шкаф из фанеры, напротив кровати пианино «Лира», на крышке которого гвоздем выцарапали фашистскую свастику и матерное слово из трех букв. На полу домотканый коврик. С потолка вместо люстры свешивается прозрачная груша стосвечовой лампочки, засиженной мухами. Если в доме существует подвал, а подвал тут должен быть, люк в него находится не в кухне и не в этой комнате. Но где этот люк?
71 
