Особенно,... 
104 
Горобец панически боялся вида крови, боялся покойников. Он поднял веник, оставленный на полу нерадивой уборщицей. Долго тыкал его тупым концом в тело Павла и наконец сделал неутешительный вывод:
– Мертв.
– Посмотрите, что у меня за рана, – попросил Борис.
Он распахнул пиджак и расстегнутую рубашку, вытер кровавые ладони о свою бритую налысо голову.
– Сейчас, – Горобец сглотнул кислую слюну, кажется, еще мгновение и его вывернет на изнанку. Он заблюет белые стены, раненого Бориса и заодно уж и мертвеца. – Минуточку.
– У меня пальца немеют. Вызовите «скорую».
– Пальцы немеют? Это семечки. Такое бывает, скоро пройдет. Господи, да у мня всю жизнь пальцы немеют. И ничего. Жив, здоров. И прекрасно себя чувствую.
Стараясь не вляпаться в кровавую лужу, Горобец, встав на колени, принялся разглядывать залитый кровью живот Бориса, стараясь найти входное отверстие, оставленное картечью. Вот она, продолговатая дырка. Похоже, задета печень. Значит, недолго парню мучаться. Минут пять, десять… Это все, что ему отпущено.
– Ну, какая ерунда, – усмехнулся Горобец. – Царапина. Чуть зацепило. Любой коновал выдернет из тебя эту картечину, как занозу из пальца.
– Вызовите «скорую».
– Не все сразу.
– Мне больно.
– Мне тоже больно. Смотреть на все это.
Горобец поднялся на ноги, вошел в зал, сорвал оберточную бумагу со скульптурной группы, стал разглядывать «челноков», людей нелегкого труда, одевших в трудные годы всю страну. Мужик и баба, обвешанные сумками и баулами. Полые фигуры в нескольких местах продырявлены пулями. Мужик согнул руку в локте. Под локтевым сгибом укреплен обрез помпового ружья, к спусковому крючку привязана капроновая веревочка, уходящая куда-то в темноту. Ясно, Архипов не захотел по-хорошему расстаться с деньгами. Чувствовал, что доживает последние часы, что скоро откинется, и решил прихватить с собой на тот свет целую компанию. А сейчас наверняка заперся в хранилище вместе с алкашом художником и трясется от страха. Знает, что за ним придут, его достанут. Наверное, от Архипова дурно пахнет. В соседний зал Горобец заглянуть не рискнул, а вдруг и там устроили растяжку, закрепили на подставке помповое ружье или гранату.
Он вышел из зала. Сидевший на том же месте Борис вытянул руку, ухватил его за штанину. Горобец, побледнев от злости, дернул ногой. Еще не хватало, чтобы этот покойник испортил свей кровищей новый костюм.
– Вызовите «скорую». Пожалуйста.
– Да отвяжись ты, черт лысый, – Горобец едва сдержался, чтобы не ударить Бориса в лицо подметкой ботинка. – Сказано тебе: не все сразу, потерпи. Скотина, еще руки распускает.
– Я прошу вызвать «скорую». Я же истекаю кровью. Дайте хотя бы мобильник.
– Сейчас, спешу и падаю, – выдохнул Горобец. – Ты покойник. Ясно? Жить осталось с гулькин хрен, даже меньше. От тебя уже смердит. Ни какая «скорая» не поможет, когда дырка в печени толщиной с мой палец. И нечего вонь разводить. Сиди и подыхай. Усек, умник? Мобильник ему дай. В морду не хочешь?
Горобец, тут же позабыв о Борисе, двинулся вперед. Но, услышав за спиной странный шорох, оглянулся, зажмурился, увидев огненную вспышку. В то же мгновение девятимиллиметровая пуля ударила его в середину спину, чуть выше поясницы, вырвала кусок позвоночника. Вскрикнув, Горобец переломился пополам, упал лицом на ковровое покрытие. Показалось, что мир вертится перед глазами, он, набирая ускорение, летит в черную пропасть, и разбивается о ее каменистое дно.
***
Бирюков, забившись в нишу в конце коридора, стоял, прижимая к груди обрез помпового ружья. Он ждал, когда люди Горобца подойдут ближе и можно будет, выскочив из своего укрытия, пальнуть с близкого расстояния, так, чтобы наверняка положить обоих, не промахнувшись даже в темноте. В трубчатом магазине четыре патрона, разлет картечи таков, что все узкое пространство коридора окажется в зоне поражения. Значит, у него на руках козырная масть.
Но с самого начала все пошло наперекосяк. Люди, спустившиеся в подвал, не спешили пройти в конец коридора. Переговариваясь шепотом, они свернули в сторону, повозились у служебной комнаты, принялись молотить ногами в запертые двери раздевалки и помещения охраны. Когда наверху один за другим прозвучали ружейный и пистолетные выстрелы, возня прекратилась, в подвале наступила тишина. Бирюков, вытянувшись в струнку, прижавшись спиной к стене, боялся пошевелиться, выдав свое присутствие. Затем сверху долетел голос Горобца. Босс велел своим парням оставаться внизу, продолжить поиски. Бирюков слышал далекий шепот, но слов разобрать не смог. Он перевел дыхание и выглянул из укрытия. В конце коридора из приоткрытой двери в служебный туалет пробивалась широкая полоса света, на ее фоне не видно человеческих фигур. Сверху донесся пистолетный выстрел. Бирюков спрятал голову, гадая, кто стрелял на этот раз и в кого. В железную дверь раздевалки несколько раз ударили рукояткой пистолета.
104 
