Особенно,... 
66 
Кто– нибудь из живописцев умрет от передозировки героина, другой в приступе хандры удавится в сортире… Это будет настоящий бедлам, помойка человеческих отбросов. Самого Архипова рано или поздно менты привлекут к уголовной ответственности за содержание притона. Этого он хотел?
Архипов уже был готов поставить крест на всех планах, когда приятный малый по фамилии Непомнящий свел его с неким Романом Борисовичем Горобцом, человеком обеспеченным, чье сердце всегда было открыто для высокого и не слишком высокого искусства. «Я помогу с деньгами, – сказал Горобец. – Это не вопрос». «Сколько? – хриплым шепотом спросил Архипов. – В смысле процентов?» «Ну, друг мой, я не ростовщик, вы меня с кем-то спутали, – он похлопал Архипова по плечу. – Платите отступные этому книжному червю. Пусть подавится. И составьте смету расходов на реконструкцию подвала и ремонт залов. Я все подпишу. Деньги получите в тот же день наличными. Вернете, когда разбогатеете. Не раньше. Да мне и не к спеху, я живу далеко отсюда, в Польше».
Ближе к Новому году ремонт закончился, открылась художественная галерея, где любой желающий мог купить приглянувшуюся ему вещь. Деньги валом не валили, но открытие «Камеи» стало первостатейным событием в жизни художественной богемы, собрало множество доброжелательных отзывов в газетах и вообще произвело эффект.
Архипов еще не искупался в первых лучах славы, когда в его кабинет явился какой-то кавказец, сказал, что он друг Горобца. И ушел, оставив два объемистых чемодана. Вскоре появился и сам Горобец. «Как художественный бизнес, процветает?» – спросил он. «Честно говоря, я ожидал большего, – признался Архипов. – Больших денег. Большего успеха. Большей шумихи». «Все придет со временем, – Горобец скинул пальто, подбитое норкой, закурил сигару. – Хочешь знать, что в чемоданах? Фальшивые акцизные марки на алкоголь. Одна бумажка стоит на черном рынке от двадцати до двадцати пяти центов, я отдаю по восемнадцать. Это так, для справки… А на тебе должок висит. Если хочешь рассчитаться поскорее, придется принимать и хранить у себя в „Камее“ такие чемоданы. Из южных республик будут приезжать парни и забирать это дерьмо. А вместо акцизных марок оставлять деньги. Ты ничем не рискуешь. Художественный салон – это же проходной двор, куда может зайти любой педик с улицы. Так сказать, богема… Менты за такими заведениями не смотрят. И вообще – это блестящая мысль открыть художественный салон. Надо отдать тебе должное, допереть до такой идеи… Молодец».
«Молодец», – как эхо повторил Архипов.
«Предлагаю тебе два цента с каждой акцизной марки. Согласен? По глазам вижу, что согласен». «Я не готов ответить сразу», – Архипов комкал в руках платок. «Если ты будешь и дальше заниматься этой сортирной мазней, что развесил по стенам в залах и в коридорах, и строить из себя целку, то вскоре окажешься на паперти, – нахмурился Горобец. – И тебе, как особо выдающемуся идиоту, никто не подаст. Кстати, мне срочно понадобились деньги. Итак, твое решение?» «Хорошо, – Архипов промокнул лоб. – Два цента с акцизной марки – это хорошо». «Тогда сам подбери себе пару толковых помощников, – сказал Горобец. – Одно условие: никаких бандитов. Иначе они приберут к рукам все наши дела, весь бизнес. А мы останемся с хреном во рту».
Фальшивые доллары пошли через год с небольшим, когда бутлегерство на Северном Кавказе перестало приносить прежние космические прибыли. «И правда, к чему производить этот мусор, паршивые наклейки, – сказал во время своего очередного наезда в Москву Горобец, – если есть возможность печатать настоящие деньги. Ну, почти настоящие». Архипов лишь молча кивнул головой. К тому времени он окончательно потерял право на собственное мнение, собственный голос.
***
Выбравшись из машины, Архипов вытащил из багажника спортивную сумку, набитую деньгами, повесил ее на плечо. В закусочной «Кренделек» в этот вечерний час посетителей собралось немного. В основном местные пьянчужки, водители большегрузных грузовиков и пара потаскушек, уже потерявших надежду подцепить клиента. Архипов занял столик в углу, ногой небрежно задвинул под него свою сумку. Когда из кухонного чада возник усатый официант в грязноватом заляпанном кровью фартуке, посетитель успел изучить убогое меню.
– Салат из помидоров и пиво, – сказал Архипов.
– Есть хороший шашлык, совсем свежий. Барашка сам утром резал.
– Когда я закажу себе дубовый гроб и венки с лентами, обязательно попробую твой шашлык, – Архипов снял темные очки. – Но не раньше. Слышишь? Не раньше. А пока салат и пиво.
66 
