Особенно,... 
44 
— Есть много способов нести радость в семейную жизнь. — При этих словах его теплые карие глаза потемнели.
Алекс явно изменился по отношению к ней. Держался не так отчужденно, как прежде. При этом оставался все таким же высокомерным и самоуверенным, перемена была чуть заметная, трудноопределимая. В его глазах теперь появилась смелость, даже дерзость, чего прежде она не замечала. Что-то в его взгляде заставляло ее сердце биться сильнее и обдавало расслабляющим теплом.
Когда он отвел ее наверх в этот вечер, его поцелуй в щеку был отнюдь не дружеским. Стоя совсем близко, он выводил пальцем узор на ее ладони, пока, задрожав, она не отпрянула.
Теперь она с нетерпением ожидала возможности поговорить с ним, ожидала их совместного с Рашель ужина. В присутствии Алекса Николь чувствовала себя необычайно женственной. Она знала, что ее влечет к нему с каждым днем все сильнее.
«Алекс принадлежит другой женщине», — твердо внушала она себе, но внутренний голос не соглашался:
— «Он не любит Клариссу. Они даже еще не помолвлены».
«Ты же служанка, — возражала она себе. — Его служанка. К тому же ты уголовная преступница».
Она не забыла, какое недовольство выразилось на лице Алекса, когда Томас Демминг пригласил ее в театр. Алекс, видимо, чувствует себя в долгу перед Сен-Клерами. Но хотя он купил ей красивые платья, и она больше не моет полы в его доме, она по-прежнему его собственность. Ко всему этому он стоит куда выше на общественной лестнице. Да, это так, но ей трудно смириться с его превосходством.
В этот вечер после ужина они вышли в сад, чтобы прогуляться. Ники была удивлена, что Алекс сделал такое предложение, а бабушка поддержала его одобрительной улыбкой.
— Развлекитесь немножко, дети мои, — почти благословила их Рашель. Они почтительно расцеловали ее в щеки, и, простившись с ними, она поднялась к себе наверх.
— Ты просто покорила бабушку, — со смешком сказал Алекс.
Ники улыбнулась:
— Я люблю вашу бабушку. Она одна из самых добрых женщин, которых я знаю.
— А ты одна из самых прелестных.
У Николь запылали щеки. Она и в самом деле в этот вечер была просто необычайно хороша собой. Светло-лиловое шелковое платье с буфами, с низким вырезом подчеркивало все ее прелести: высокую грудь, медь волос в мягких завитках, украшенных прекрасной белой магнолией. Алекс был в отлично сшитом черном сюртуке поверх серебристого парчового жилета.
Когда они шли вдоль подстриженных кустов к небольшому озеру с обитавшими там лебедями, на атласных лацканах сюртука Алекса играли лунные отблески. С реки, разгоняя комаров, дул прохладный ветерок.
— Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представлял, — сказал Алекс.
Ники удивленно выгнула брови.
— Вы думали о том, какой я буду, когда стану взрослой?
— Да, случалось. Но ты превзошла мои самые смелые ожидания.
Она улыбнулась. Они поговорили о погоде. О видах на урожай. О бабушке. Она не упомянула о своей встрече с Франсуа, о его увлечении живописью, ибо он просил ее не делать этого. Не стали они говорить и о контракте, который все еще находился в его руках. Беседовали они все больше на легкомысленные, даже чуточку фривольные темы. Такие разговоры она могла бы вести с поклонником. Но ведь Алекс не ухаживал за ней и не был ее женихом…
Словно отвечая на ее мысленный вопрос, как только они вошли в тень ветвистых ив, он повернулся и обнял ее. Его взгляд был нежным, но в глазах оставалась знакомая тревожная тьма. Она чувствовала себя очарованной настолько, что не могла оторвать глаз.
Это казалось так естественно, что он поцеловал ее. Поцелуй был нежный, ничего, казалось бы, не требующий. Она улавливала запах коньяка вперемешку с одеколоном. Такие знакомые запахи. И тут она вдруг подумала, что она мечтала, чтобы Алекс поцеловал ее. Еще с того дня в Ла-Ронд. Все время, пока была в Бель-Шен.
Алекс оторвал губы гораздо раньше, чем хотелось Ники, И сделал он это сознательно.
— Пора возвращаться, — сказала она, смущенная тем, что он с такой легкостью прочитал все, о чем она думала. В прежние времена такого бы не случилось. Она была уверена в себе, никогда не теряла самообладания.
— Завтра вечером мы прокатимся вверх по реке.
— Втроем? — невольно спросила она, не сомневаясь, что их будет сопровождать бабушка.
Он покачал головой, снисходительно улыбнулся:
— Вдвоем.
«А как же Кларисса?» — хотелось ей задать вопрос. Но она так ничего и не сказала.
44 
