Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
124 
Наташа встала рядом. Она смотрела на неподвижное тело с отпечатками протекторов на одежде. Андрей обнял девушку и почувствовал, как она напряжена.
– Пойдем,– тихо сказал он.– А то еще милиция нагрянет.
– А они? Так и бросим? Холодно же – все-таки люди!
– Нет,– отрезал Ласковин, мгновенно наливаясь ненавистью.
Но потом смягчился:
– Позвоним в «скорую». По дороге… А то и впрямь подохнут!
Крючконосый не шевелился. Может, притворялся. Но скорее всего был без сознания. Если не отдал концы.
«Не знаю, как он,– подумал Ласковин,– а двое других, будут их лечить или нет, еще долго не смогут пакостить!»
– Андрей,– сказала Наташа.– Застегни куртку, ты же весь мокрый.
Андрей дернул вверх молнию, осмотрелся – никого. Три тела и пистолет, лежащий прямо на дорожке. Ласковин пнул его ногой к стене. Милиция найдет, а случайный прохожий – вряд ли. Хотя… Такую игрушку в магазине купить – без проблем.
Андрей посмотрел на часы: 22.12. Быстро он управился.
– Ладно, пошли,– сказал он.– Что-то я проголодался.
Из автомата на углу Ласковин позвонил сначала в «скорую», потом – 02. В милиции поинтересовались, кто звонит, а в «скорой» – кто встретит машину?
– Три трупа,– сказал Ласковин.– Если не поторопитесь!
И повесил трубку.
Ночевал он у Наташи. На кухне, чтобы не смущать ни себя, ни девушку. Нельзя сказать, что необходимость воздержания стоила Ласковину больших усилий. Чувство, которое он испытывал к Наташе, нельзя было назвать вожделением. Андрей очень надеялся, что будет понят правильно, но никаких объяснений дать Наташе не мог, не знал, как о таком говорить. Абсурдная ситуация. Для него.
Воскресенье они тоже провели вместе. Сходили в церковь (по предложению Ласковина – Наташа, хоть и крещеная, истовой религиозностью не отличалась), потом съездили в Гатчину, гуляли по парку меж замерзших озер, катались с ледяной горки. Ласковин демонстрировал чудеса равновесия, восхищая местную пацанву. Играли в снежки, ели горячие пирожки с капустой, танцевали под «Агату Кристи» вместе с тусовкой шестнадцатилетних школяров – словом, вели себя не по возрасту жизнерадостно. Под конец заблудились и добирались до станции уже в полной темноте.
Домой приехали жутко голодные и безумно счаст-ливые.
«Лучший мой день за последние десять лет!» – признался Андрей.
«И мой!» – сказала Наташа. Но спали они опять врозь.
– Ты такой… деликатный,– сказала Наташа утром, когда они завтракали. Андрей промолчал.
По понедельникам у Наташи были тренировки. Были, потому что Ласковин сказал: хватит, никакого каратэ. «Того, что умею я, достанет на пятерых. Если хочешь, куплю тебе газовый баллончик на всякий случай, а рэкетиров больше не будет. Это я тебе обещаю!»
И, чтобы избежать подобных «недоразумений» раз и навсегда, позвонил своему бывшему начальнику, Коню.
Конь ускакал. В Египет, погреться на солнышке. Зато Абрек, заправлявший в его отсутствие, звонку Ласковина явно обрадовался:
– А, Андрюха! Здорово! Заглянешь?
– Загляну. Прямо сегодня. Как бизнес?
– Цветем! Успеешь до обеда?
– Через час буду!
– Давай, жду!
В «Шлеме» Ласковина приветствовали, как близкого родственника. «Подвиги» его обросли мифическими подробностями, и сам он стал вроде живой легенды.
Пылкая женщина Фарида угостила белым крем-ликером из заветной бутылочки, «агенты» похлопывали по плечам: «Как дела, Андрей Александрович?»
«Вот уже и Александрович»,– думал Ласковин. Даже мадам «Главный Бухгалтер» соизволила оторваться от кресла и почтить вниманием бывшего работника.
– Ну,– сказал Абрек, когда они наконец уединились в сипякинском кабинете.– Ты ведь по делу пришел, по глазам вижу!
– Не то чтобы по делу, но… да! – согласился Ласковин.– Ты не в курсе, этот район кто курирует? – Он показал пальцем на карте Петербурга, висевшей на стене.
– За спорткомплексом? Знаю. В основном там Шига пасет. Но не он один, место богатое. А что?
– Девушка моя там танцы преподает, прикрыть хочу.
– Что, эротическое шоу? – усмехнулся Абрек.
– Да нет, обычные танцы. В школе.
– Так за каким хреном ей крыша? – удивился Абрек.– Ласковин, ты мне туфту не гони!
– Наезд уже был,– сказал Андрей сухо.– Четыре мудилы. Троих я урезонил, четвертый успел удрать.– И в двух словах описал ситуацию.– Не хочу, чтобы повторилось! – заявил он.– Поэтому и говорю: надо, чтоб ее кто-то из местных авторитетов прикрыл.
124 
