46 
Холод обжег затылок и спину Андрея. И тут же боль сдавила виски, а желудок судорожно сжался. Ласковин почувствовал, как его подняли, как голова откинулась назад (новый взрыв боли и спазм желудка, наполнивший горло едкой горечью), струйка воды полилась вниз из воротника куртки…
Ласковину было очень больно, перед глазами плыли серые тени… Если бы сейчас «пришел» тот, другой, загнанный внутрь, Андрей впервые был бы ему рад. Тот, другой… Несколько секунд беспамятства и жутких видений, зато потом – пустота и тела бандитов, разбросанные по снегу.
«Ну давай,– истово воззвал Ласковин.– Иди сюда!»
– В автобус его! – скомандовал рыжий. Ласковина рывком поставили на ноги, но он тут же согнулся пополам, желудок вывернуло наизнанку…
– Бля, пидор, ботинки облевал! – воскликнул один из «тобольцев», замахнулся… и опустил руку, покосившись на своего начальника.
Андрея через заднюю дверь втащили в салон, пристегнули наручниками к сиденью.
Один из бандитов протянул рыжему револьвер, с которого капала вода.
– Спрячь пока,– велел Корвет и вдруг развернулся с быстротой хищной кошки.
Из глубины склада раздались вопли, топот, плеск воды… Через несколько секунд толпа «рабочих» ломанулась из заливаемого водой подвала.
– Назад, срань алкашная! – загремел Корвет и пинками сбросил с лестницы самых ретивых.– Назад, суки, вашу мать! Назад! Товар выносить! Быстро, хрен вам в печенку! И вы,– он повернулся к своим,– нечего сопли жевать! Помогайте!
Через минуту работяги и бандиты, построившись в цепочку, передавали друг другу коробки. Двоих «тобольцев» Корвет отправил за водопроводчиками.
Предоставленный самому себе Ласковин лежал в автобусе и был совершенно беспомощен. Укатали сивку крутые горки!
Вернулись посланные, привели водопроводчиков. Подбадриваемые тычками, те живо принялись за дело и через четверть часа перекрыли линию.
В подвале и во всем доме поступление воды прекратилось. К этому времени выносившие товар стояли уже по колено в воде. Но грозная фигура Корвета была пострашней возможной простуды.
Двое водопроводчиков, признав в нем старшего, топтались около, с надеждой поглядывая, но прямо обращаться не решались.
Корвет сам заметил их.
– Каждому – по бутылке водки,– распорядился он.– И на хер!
Это было намного меньше, чем те рассчитывали, но по Корвету видно было: если и прибавит, то только по зубам.
Через полчаса большая часть товара была вынесена наружу. Мокрые коробки на морозе быстро заледенели.
– Ты, ты и ты! – распорядился Корвет.– Останетесь здесь, присмотрите. Придет Крепленый – скажете: повез Спортсмена к пахану!
– Да вон он, легок на помине! – сказал кто-то.
Серая «Вольво-850» вывернула из-за угла и с визгом затормозила слева от автобуса.
– Где он? – еще из машины закричал Крепленый.
– Там! – Рыжий Корвет и не пытался скрыть неудовольствия.
Пара рук ловко плела веревку. Пальцы так и мелькали. Время от времени они подхватывали из пучка очередную нить, нет – волос, толстый, черный, и вплетали его в щетку остальных. Андрей знал эти руки. Свои собственные руки, правда, без каратэшных мозолей на суставах, но несомненно – его. Веревка все удлинялась, ложилась внизу упругими кольцами. Для чего она, Андрей не знал, но знал, что нужна…
– Давайте тащите его ко мне! – распорядился Крепленый, подчеркнуто игнорируя рыжего.
С Андрея сняли наручники, выволокли из автобуса. Крепленый пальцем приподнял ему веко.
– В самый раз! – констатировал он.
– Я с тобой поеду! – заявил Корвет, встав рядом.
– На хрен ты мне нужен?
– Это я его положил!
Крепленый резко обернулся, улыбнулся, как оскалился.
– Сам управлюсь! – отрезал он.– Можешь двигать к пахану, доложить, что придурок у меня!
– Гришавин сказал: сразу к нему везти! – возразил рыжий.
– Вот с Гришавиным у меня базар и будет! – с угрозой произнес Крепленый, краем глаза наблюдая, как Ласковина втаскивают в «вольво». И, увидев, что с «погрузкой» закончено, поспешил к машине.
– В гараж! – велел он, плюхаясь на заднее сиденье.
– Ты даже не представляешь, Спортсмен, что я с тобой сделаю,– тихим голосом говорил Крепленый в ухо Ласковину.– Но я тебе сейчас расскажу. Сначала мы приедем в хорошее место. Хорошее место, Спортсмен, тихое, как морг. Там я возьму ножик и буду тебя резать. Долго резать, может, ночь, может, две ночи. Я буду стругать тебя по кусочкам, как полено, ты слышишь меня, Спортсмен? Я буду отрезать от тебя по кусочку, а Чиркун будет прижигать паяльничком… чтобы ты не умер раньше времени, Спортсмен. Мы отрежем тебе пальцы, уши, нос, яйца тоже отрежем, но не сразу, Спортсмен, не сразу! Куда нам спешить? Сначала мы тебя опетушим, я и мои кореша. А потом начнем резать. И прижигать. И кормить тебя будем, Спортсмен. Отрежем кусочек – и сварим. И покормим. Мы будем хорошо тебя кормить. Ре-гу-ляр-но! Я сам буду тебя кормить, Спортсмен…
46 
