Особенно,... 
48 
— Мне показалось, ты проявил к моей помощнице чересчур откровенный интерес.
— Вот именно — показалось, — обиженно подтвердил Мэтью. — Я всего лишь сказал…
— Прекратите немедленно, — вмешалась миссис Кэннон. — Мне неприятно слышать, как вы только тем и занимаетесь, что выясняете отношения.
Росс холодно посмотрел на младшего брата:
— Я не позволю кому бы то ни было, в том числе и Мэтью, оскорбительно отзываться о людях, работающих у меня.
В ответ тот бросил в сторону старшего брата гневный взгляд:
— Скажи мне, в каких ты отношениях с мисс Сидней, что готов немедленно встать на ее защиту?
Однако не успел Росс ответить на этот вопрос, как миссис Кэннон вновь сочла нужным вмешаться в их словесную перепалку:
— Мэтью, я убеждена, что ты нарочно пытаешься задеть Росса. Его отношения с мисс Сидней касаются только его самого, и никого больше. А теперь, будь добр, подожди за дверью и дай нам хотя бы минуту покоя.
— С превеликой радостью, — ответил Мэтью, хотя и довольно сердито. — Я никогда не любил наносить визиты больным.
Как только он вышел из комнаты, мисс Сидней тотчас наклонилась к старшему сыну:
— И все-таки, Росс, в каких ты отношениях с мисс Сидней?
Росс с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
— Но ведь ты только что сказала, что наши с ней отношения никого не касаются.
— Безусловно. Но ведь я твоя мать и имею полное право знать, если ты вдруг проявил интерес к какой-нибудь женщине.
Росс усмехнулся ее неприкрытому любопытству:
— Даже не надейся. Я ни в чем тебе не признаюсь.
— Росс, — строго произнесла мать, а затем закатила глаза и улыбнулась: — Знаешь, я уже забыла, когда в последний раз видела тебя веселым. Я даже решила, что ты разучился смеяться. Но, дорогой мой мальчик, — завести роман с прислу гой! И это тогда, когда ты можешь выбрать любую из самых богатых, самых благовоспитанных невест во всей Англии!
Росс посмотрел матери в глаза. Он отлично понимал, что сама идея брака с представительницей иного сословия представляется ей чудовищным, вопиющим нарушением всех и всяческих правил и условностей. Одно дело — ни к чему не обязывающая любовная интрижка. Против этого никто не возражал. Однако джентльмен никогда не запятнает себя женитьбой на собственной прислуге. Но Росс был выше этих условностей. За годы, проведенные на Боу-стрит, ему не раз приходилось сталкиваться и с особами королевской крови, и с теми, у кого в этой жизни не было за душой ни гроша. И опыт общения с представителями самых разных сфер жизни — от верхов до самого дна — убедил его в том, что условности и предрассудки его класса отдают самым откровенным лицемерием. Он видел немало представителей так называемых благородных семейств, способных на самые подлые, самые низкие поступки, и бездомных бродяг, которые подчас вели себя как истинные джентльмены.
— Отец мисс Сидней был виконтом, — сказал он матери. — Хотя, признаюсь честно, будь он последним старьевщиком в Лондоне, это мало что изменило бы для меня.
Услышав такие слова, миссис Кэннон поморщилась:
— Боюсь, что за годы работы на Боу-стрит ты набрался неподходящих, дерзких идей.
Росс отлично понял, что эта реплика отнюдь не комплимент в его адрес.
— Ты говоришь, что отец ее виконт, — продолжала тем временем миссис Кэннон. — Могло быть и хуже.
— Мама, ты слишком многое вообразила себе, — сухо произнес Росс. — Разве я сказал тебе, что у меня по отношению к ней имеются серьезные намерения?
— Но ведь имеются же! — спокойно возразила миссис Кэннон. — Материнское сердце не проведешь. А теперь, будь добр, расскажи мне, как женщина якобы благородного происхождения оказалась на Боу-стрит в качестве прислуги? Что привело ее сюда?
Росс изумленно выгнул брови:
— А ты не хочешь расспросить меня о моем ранении?
— Клянусь, я нанесу тебе еще одно, если ты не расскажешь мне все о мисс Сидней!
Глава 7
София не поднималась в комнату Росса Кэннона еще несколько часов после того, как его мать и брат ушли от него. Росс лежал один, злясь и недоумевая, какие обязанности по дому требовали ее неотложного внимания и участия. София отправила наверх Люси, чтобы та отнесла больному поднос с ужином и лекарство, а также книги и газеты, чтобы он не скучал. Увы, аппетита у него не была, а вдобавок разболелась голова. Вскоре наступил вечер, и в комнате стемнело. Сэр Росс метался на постели в темной, душной комнате. У него начался жар. Все его тело болело и ныло, рана в плече то и дело напоминала о себе острой болью. Но больше всего злило то, что его оставили одного. Ему казалось, что о нем просто-напросто позабыли, а тем временем жизнь за стенами комнаты шла своим ходом. Он же, как пленник, был прикован к постели. Кое-как ему удалось стащить с себя ночную рубашку. Натянув под самое горло одеяло, он лежал, исходя потом и раздражением.
48 
