14 
— Очень мудро. Она не принесет ему счастья.
— А откуда вы знаете? И что вы о ней знаете, кроме того, что она дочь вашего дяди?
— Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Не буду настаивать, — сказал герцог, — сейчас моя главная забота — вы.
— Я не собиралась втягивать вас в свои дела. И не надеялась, что увижу вас…
—…кроме как через окно? — с улыбкой перебил герцог. — Но мы встретились, Хиона, и я думаю, это — судьба.
Он почувствовал, как задрожали руки девушки, и спросил:
— Что вас пугает?
— Я просто подумала о ярости дяди Джарвиса, узнай он о моем разговоре с вами. А если бы еще узнал, о чем мы говорили…
— Он не узнает, — прервал ее герцог. — Но мы должны вести себя крайне осторожно. — Он поднялся и, поскольку все еще держал Хиону за руки, поднял и ее.
— Я возвращаюсь. Надеюсь, вы сумеете вернуться незамеченной и никто в доме не заподозрит о нашей встрече?
— Да, сумею. Слуги не любят ходить по темному лесу, им страшно. Меня же никто не хватится.
— А вы ужинали?
Она рассмеялась:
— Нет, но я найду что-нибудь у себя в комнате. Мне не велено выходить на кухню при гостях — их слуги и горничные могут меня увидеть.
— Вы такая худенькая, — заметил герцог, взволнованный мыслью о том, что девушка голодает.
Хиона пожала плечами:
— Я была избалована изысканной кухней при родителях. Мама считала, что кулинария — это искусство, и теперь мне трудно питаться объедками со стола слуг, но больше мне не на что рассчитывать.
— Настанет время, и все вернется на круги своя, — пообещал герцог. — Идите спать и надейтесь — вас ждет светлое и прекрасное будущее, яркое, как солнце, которое снова взойдет завтра утром.
— Хочется в это верить, — вздохнула Хиона.
— Если вы молитесь, а мне кажется, вы молитесь, попросите Всевышнего, чтобы ночь прошла поскорее.
— Как вы все замечательно понимаете! Именно эти слова мне всегда говорил мой папа.
— Думаю, ваш отец хотел бы, чтобы вы мне поверили, — я появился здесь, чтобы помочь вам.
— Я хочу верить, но боюсь…
— Дядю? Забудьте о нем.
Девушка глубоко вздохнула, и герцог понял: она боится новых побоев и дядиного гнева, если тот узнает, что она раскрыла семейную тайну.
— Вы обещали мне верить, — тихо сказал герцог.
— Я верю. Клянусь вам, верю, — страстно проговорила Хиона. — И благодарю вас, вы принесли надежду во мрак и отчаяние, обступившие меня.
— Считайте, что все уже позади. Скоро вы все забудете. А пока нам следует держаться очень осторожно.
Хиона согласно кивнула.
Герцог отпустил ее руки и, когда слова уже стали ненужными и последний луч солнца ускользнул за горизонт, повернулся и пошел обратно по дороге, извивающейся меж сосен, потом — среди кустов, и по ступенькам спустился вниз.
Ускорив шаг, он прошел не прямо к дому, а направился в другую часть сада и оттуда повернул к террасе, ведущей в гостиную с другой стороны. Теперь он ступал медленно и небрежно, словно погруженный в свои мысли. Возле ступенек террасы почувствовал: за каменной балюстрадой кто-то стоял и наблюдал за ним.
— Так вот вы где! — воскликнул сэр Джарвис, когда герцог величественно поднялся по ступенькам. — А я уж подумал, не случилось ли чего с вами.
— Я любовался вашим садом, Стэмфорд, — ответил герцог. — Он восхитителен. Вы должны мне назвать имя того, кто спланировал эту красоту.
Сэр Джарвис рассмеялся:
— Я очень рад, что он вам нравится. Не слишком ли самоуверенно с моей стороны, если я скажу: я сам? Да, да, это одно из моих достижений, которым я вправе и вполне заслуженно горжусь.
Не было сомнений, он говорил искренне. В то же время герцогу почему-то показалось, что он лжет.
Глава 3
Если Хиона не могла заснуть, не в силах поверить в происшедшее, то и герцога одолела бессонница. Весь вечер он заставлял себя держаться с сэром Джарвисом как можно приветливее и доброжелательнее, чтобы исключить любые подозрения, которые могли бы насторожить его. Наконец он вошел к себе в спальню, где Хибберт уже ждал его, и молча разделся.
Слуга собирался выйти из комнаты, перекинув через руку вечерний костюм герцога, когда тот сказал:
— Хибберт, что ты думаешь об этом месте? Мне интересно узнать твое мнение.
Слуга внимательно посмотрел на хозяина, понимая: вопрос задан не без причины. В армии он служил у герцога ординарцем и очень ловко добывал в захваченных городках или деревнях такие сведения, какие не мог раздобыть ни один англичанин. Но Хибберт, хотя и носил английское имя, являл собой букет национальностей: легко говорил на французском и португальском.
14 
