Особенно,... 
102 
– Вот он, Триест!
Тут они заметили впереди длинную береговую линию, казавшуюся почти тенью на фоне озаренного ярким светом неба. Паолина обернулась. Корабли герцога находились не более чем в двух сотнях ярдов[17] за кормой их судна. Судя по плотно сжатым губам сэра Харвея, опасность была серьезной, и она поняла по искаженному от ужаса лицу Альберто, что у них не осталось надежды.
Паолина разглядела на палубах кораблей приготовленные абордажные крючья. Несомненно, герцог приказал захватить их живыми, иначе корабельные орудия на носу давно уже были бы пущены в ход.
– Лучше умереть, чем стать пленницей герцога, – прошептала она чуть слышно.
И тогда сэр Харвей внезапно воскликнул:
– Какой же я болван! Мы можем плыть быстрее. Выбросьте за борт все, что может облегчить корабль. Я возмещу вам вашу потерю, клянусь вам – я могу сделать это прямо сейчас.
Он скрылся в каюте и через мгновение вернулся с диадемой, усыпанной жемчугом и бриллиантами, которую сняла с головы Паолина.
– Возьмите это, – сказал он матросам. – Эта вещь стоит целое состояние, как вам хорошо известно. А теперь зададим жару этим дьяволам, которые преследуют нас!
Моряки сразу поняли, что ему от них было нужно, и, поглядывая на бриллиантовую диадему, не мешкая принялись выбрасывать за борт все, что можно было сдвинуть с места. Бочки, предметы мебели, лишние паруса – все было отправлено в волны моря и теперь уплывало, уносимое течением, в сторону кораблей, следовавших за ними.
Скоро, как показалось Паолине, на борту остались только люди. Палубы были освобождены от всего лишнего груза. Каюта была совершенно пуста, если не считать деревянной скамьи, прикрепленной к стене. Даже фонарь, который свешивался раньше с потолка каюты, был с громким всплеском выброшен в море.
Альберто закричал:
– Мы уходим от них!
Паолине казалось, что надеяться на что-либо в их положении было уже слишком, однако Альберто оказался прав. Посланные в погоню корабли находились уже не так близко, как прежде. На их палубах суетились матросы, разворачивая паруса, однако они не решались выбросить за борт собственность герцога, и корабль, уносивший с собою Паолину и сэра Харвея, освобожденный от лишней тяжести, уплывал от них все дальше и дальше.
– У нас есть еще полчаса, – пробормотал капитан.
Уже стемнело, на небе появились первые звезды. Ветер, который весь день был благоприятным, немного изменил направление, дуя в южную сторону, но временами снова переходил на западный, и его сильные порывы, казалось, уносили маленькое суденышко еще дальше от его преследователей.
Паолина вдруг почувствовала сильнейшую усталость. Она вернулась в каюту и уселась на жесткую скамью. Больше она уже не чувствовала ни тревоги, ни страха. Теперь она почему-то была убеждена, что корабли герцога не настигнут их. Должно быть, они проявили неблагодарность по отношению к Провидению, которое оберегало их обоих так долго, если могли предположить хотя бы на миг, что им не удастся выбраться из этой переделки. И все же, вспомнив жестокое выражение на лице герцога, когда тот пытался захватить ее в своем охотничьем домике, она поняла, что он не из тех людей, которые легко отказываются от того, что для них особенно желанно.
Италия теперь навсегда закрыта для них, подумалось ей. И все же она не чувствовала грусти, даже покидая страну, которая была знакома ей лучше любой другой на всем свете. Пока она будет рядом с сэром Харвеем, где бы он ни находился, там же будет и ее дом. Она молила Бога о том, чтобы она могла стать для него всем, о чем он мечтал, сделать его счастливым, каким бы скромным ни оказалось их жилище, какой бы скудной ни была их пища.
И затем она почувствовала прикосновение его щеки к своей и он крепко сжал ее в объятиях.
– Мы в безопасности, моя дорогая! – произнес он. – Мы входим в гавань, и корабли герцога поворачивают обратно.
Она прильнула к нему, ей хотелось плакать от счастья, но на это не было времени. Ей предстояло еще поблагодарить капитана и экипаж, попрощаться с ними и сойти на австрийский берег в предчувствии новых приключений, которые ожидали ее на чужой земле.
Альберто был послан с поручением нанять экипаж. Когда он вернулся, сэр Харвей помог Паолине сесть в карету и сам занял место рядом с нею.
– Куда ехать, ваша милость? – спросил Альберто, приоткрыв дверцу.
– В британское посольство, – распорядился сэр Харвей.
102 
