Особенно,... 
115 
Это письмо — крик души честного, преданного Родине и своей службе человека. Его экивок в сторону Кобулова не должен вводить в заблуждение, комплименты ставленнику и другу Берии носят чисто дипломатический характер.
Никакого результата письмо не имело. С ним ознакомилось начальство, и его подшили в дело. Впрочем, я не прав. Один результат все же был. Короткову разрешили сделать «Корсиканцу» продуктовый подарок!
Какие же сообщения поступали от другой агентуры Берлинской резидентуры внешней разведки перед началом войны?
От надежного источника «Франкфуртера» (офицера германской военно-морской разведки) поступила 1 мая 1941 года важная и точная информация о положении в Германии с такими ценными стратегическими материалами, как бензин и каучук, а также с хлебом. Однако о войне — ничего.
В числе источников резидентуры были «Швед», «Грек», «Итальянец», «Турок». Нельзя утверждать, что они были агентами. Возможно, доверительными связями, а то и просто контактами оперативных работников или агентов, например, «Швед» был контактом «Старшины» Так или иначе, о какой-либо информации непосредственно от них, касающейся предстоящей войны, автору неизвестно.
Другое дело — Брайтенбах. В середине марта 1941 года он сообщил о том, что в абвере в срочном порядке укрепляют подразделение для работы против России. На встрече 28 мая рассказал о проводимых в госаппарате мобилизационных мероприятиях. Два дня назад ему предложили составить график круглосуточного дежурства сотрудников его отделения (в гестапо). Когда он попытался навести справки, зачем это нужно, ему ответили, что это секрет. Последняя встреча Брайтенбаха с сотрудником резидентуры Журавлевым состоялась 19 июня. Агент пришел на встречу сильно взволнованный. Он сообщил, что в его учреждении только что получен приказ немецким войскам 22 июня после трех часов утра начать военные действия против Советского Союза. В тот же вечер эта исключительно важная информация была передана в Москву. Ее направили через посла, которым был Деканозов, близкий соратник Берии. Как полагали сотрудники резидентуры, это обеспечивало более быстрое ее прохождение.
Это была единственная достоверная информация о точном времени начала войны, полученная от абсолютно надежного источника! Судьба ее неизвестна, но о ней мы еще поговорим.
Непосредственно на Берлинскую резидентуру замыкалась еще одна — Варшавская. Там находились только два оперативных работника: Иван да Марья — Петр Гудимович и его супруга Елена Модержинская, прибывшие в Варшаву только в декабре 1940 года и не имевшие надежных источников. Тем не менее, приехав в Берлин 20 апреля 1941 года, Гудимович представил свои наблюдения о положении в Польше. Они вошли в сообщение, которое было доложено Сталину 5 мая 1941 года и подтверждало активную подготовку немцев к нападению на СССР.
* * *
Но в семье не без урода. Наряду с честной и добросовестной агентурой Берлинской резидентуры в нее затесался предатель, информация, точнее дезинформация которого сыграла немалую роль в принятии Сталиным неверных решений в дни и часы, предшествовавшие войне.
Произошло это так. Амаяку Кобулову, 33-летнему резиденту и другу Берии, не терпелось отличиться и доказать, что он настоящий разведчик, способный приобретать первоклассную агентуру. В августе 1940 года через одного из сотрудников резидентуры (сам Кобулов немецкого языка не знал) он познакомился с 27-летним латвийским журналистом Орестом Берлинксом. Уже через десять дней он завербовал его, присвоив псевдоним «Лицеист», несмотря на то, что Центр располагал сведениями об антисоветских настроениях журналиста. «Лицеист» оказался подставой германских спецслужб и по их указанию принялся снабжать Кобулова дезинформацией. Она готовилась на высшем уровне.
О том, как это происходило, показал на допросе 21 мая 1947 года бывший гестаповец Зигфрид Мюллер: «…Берлинкс говорил мне, что ему удалось войти в доверие к Кобулову, что последний рассказывал Берлинксу даже о том, что все доклады он направлял лично Сталину и Молотову. Очевидно, все это позволило Гитлеру рассматривать Кобулова, как удобную возможность для посылки дезинформации в Москву, в связи с чем он лично занимался этим вопросом и материалами, предназначавшимися для передачи Кобулову. Практика была такой: Риббентроп готовил эти материалы, затем докладывал их Гитлеру, и только с его санкции материалы передавались агенту Берлинксу, который и доставлял их Кобулову».
115 
