ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  128  

Значит, вроде бы виновата разведка? Может быть и так: ведь ни одному из ее руководителей, и прежде всего Берии, Меркулову, Фитину и Голикову, не хватило или мужества, или желания, или ума для того, чтобы создать подобные подразделения, с их помощью прийти к определенному выводу и не побояться при докладе вождю произнести сакраментальное слово «война». Этого слова боялись — ведь даже в последнем предвоенном оперативном указании в Берлинскую резидентуру Центр запрашивал не о возможности в о й н ы, а о возможности немецкой акции против СССР.

Виновата ли разведка? Да, бесспорно. Но ведь там работали живые люди — честные, неглупые и храбрые, они доказали это позже, на полях сражений и в тылу врага — и у всех были жены, дети, матери, и все они, чудом уцелев, едва оправились от ужасов 1938 года. Можно ли сейчас бросить в них камень за то, что в тех условиях, в обстановке страха, раболепства, угодничества перед вождем никто не смел произнести слово?

А ведь эта обстановка была создана самим вождем. Отсюда и. еще один ответ на вопрос, кто же виноват в том, что война оказалась столь неожиданной.

И все же, что бы ни говорили, Сталин внял донесениям разведки.

Адмирал Н.Г. Кузнецов, бывший нарком Военно-Морского Флота СССР, вспоминает:

«…Мне довелось слышать от генерала армии И.В. Тюленева — в то время он командовал Московским военным округом, — что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И. В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.

Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И.В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в тот вечер к И.В. Сталину были вызваны московские руководители А.С. Щербаков и В.П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. «Возможно нападение немцев, — предупредил он».

К слову сказать, сам Кузнецов тоже ждал нападения немцев с минуты на минуту. Он вспоминает:

«В те дни, когда сведения о приготовлении фашистской Германии к войне поступали из самых различных источников, я получил телеграмму военно-морского атташе в Берлине М.А. Воронцова. Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны. Среди множества аналогичных материалов такое донесение уже не являлось чем-то исключительным. Однако это был документ, присланный официальным и ответственным лицом. По существующему тогда порядку подобные донесения автоматически направлялись в несколько адресов. Я приказал проверить, получил ли телеграмму И.В. Сталин. Мне доложили: да, получил.

Признаться, в ту пору я, видимо, тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада. Однако еще раз обсудил с адмиралом И.С. Исаковым положение на флотах и решил принять дополнительные меры предосторожности».

19—20 июня Балтийский, Северный и Черноморский флоты были приведены в состояние готовности № 2.

М.А. Воронцов прибыл в Москву 21 июня. Н.Г. Кузнецов пишет в своих мемуарах: «В 20.00 пришел М.А. Воронцов, только что прибывший из Берлина.

В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.

— Так что же все это означает? — спросил я его в упор.

— Это война! — ответил он без колебаний.

…Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С.К. Тимошенко:

— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне». Тимошенко и Жуков ознакомили Кузнецова с телеграммой в

пограничные округа о том, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Кузнецов спросил, разрешено ли в случае нападения применять оружие, и, получив положительный ответ, приказал заместителю начальника Главного морского штаба контр-адмиралу В.А. Алафузову: «Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть к готовности номер один. Бегите!»

Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь, в ночь на 22 июня. А она уже наступила.

Позднее я узнал, что Нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В. Сталину. Следовательно, уже в то время, под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю».

  128