37 
В ту же секунду в баре завыло противопожарное устройство, по коридору затопали шаги, захлопали двери, из зала донеслись нестройные крики.
— Минутку, — сказал Митрофанов, вскакивая на ноги. Он оказался еще ниже, чем Полина воображала. — Никуда отсюда не уходите, я сейчас.
Он выскочил из двери, забыв про бумаги на столе. На это, собственно, и было рассчитано. «А теперь надо поторопиться», — подумала Полина. Виктор, который устроил небольшое задымление в зале, наверняка уже смылся и поджидает ее в машине. Она проворно достала свой шпионский фотоаппарат и, склонившись над столом, принялась на скорости фотографировать странички оставленной под папкой записной книжки Митрофанова.
Исписанных листов оказалось всего пять — четыре в начале и один в самом конце. Все они были плотно заполнены столбиками цифр. «Либо это какие-то расчеты, либо шифр», — подумала впечатлительная Полина, приводя стол в порядок.
Едва она успела усесться на место, как Митрофанов вернулся. Лицо его было спокойным.
— Что случилось? — спросила Полина. Не могла же она в самом деле остаться равнодушной ко всей этой беготне.
— Ерунда, — ответил тот. — Впрочем, у меня неотложные дела. Не будем отнимать друг у друга время. Оставьте свой телефон, я подумаю.
Полина протянула ему визитку фирмы и, стараясь всем своим видом выразить разочарование, поднялась на ноги.
— Я надеюсь, что, подумав некоторое время…
— Безусловно. — В глазах Митрофанова мелькнуло нетерпение, поэтому Полина ретировалась, не закончив фразы.
Процокав каблучками по коридору, она вышла в зал, где были видны следы недавней паники, и с видом оскорбленной гордости прошествовала к выходу. Узколицый проводил ее насмешливым взглядом, и Полина подумала, что лучше никогда больше не попадаться ему на глаза.
* * *
— Если ребята делают деньги на краже машин, то у них где-то есть автомастерская, — сказал Глеб. — Либо еще одна фирма на имя Митрофанова, либо какие-нибудь подельщики. Так или иначе, но контакты с ними должны прослеживаться.
— У нас в руках шифр! — напомнил эмоциональный Левка. — Надо заняться им в первую очередь.
— Согласен. И лично меня особенно занимают цифры на последней страничке записной книжки.
— Почему?
— Во-первых, они отделены от остальных записей и убраны в конец. Как бы спрятаны, понимаете? Это отражает подсознательное стремление утаить написанное. Во-вторых, почерк здесь гораздо более мелкий, чем в начале, — тоже своего рода попытка защитить информацию, — пояснил Глеб.
— Даже несмотря на то что она зашифрована? — поинтересовался Левка.
— Если это шифр, мы сломаем его уже к вечеру, — заявил Глеб. — В крайнем случае, к утру.
— Может быть, это телефон? — спросил Виктор, который все это время, склонив голову к плечу, рассматривал цепочку цифр. — Тут тринадцать цифр. Нули все время повторяются. После каждой цифры — ноль. Или это не настоящий шифр, а так, обманка для любопытных? Ну, нули просто разделяют подлинную запись. Если их вычеркнуть, получится телефон. — Виктор схватил ручку и переписал шифр без нулей.
— Но если Митрофанов действительно ворочает незаконными делами, — не согласился Левка, — то вряд ли он так беспечно записал нечто важное…
— Вернись к реальности, — остановил его Глеб. — Он ведь не шпион, а всего лишь потенциальный уголовник.
— Можно попробовать позвонить, — предложила между тем Полина, взяв со стола листочек. — Если это не квартира, есть шанс кое-что выяснить прямо сейчас.
— Попробуй, — согласился Глеб. — Попытка — не пытка.
Полина подняла трубку и легко пробежала пальцами по кнопочкам.
— Алло! — ответил ей на том конце любезно-безликий секретарский голос. — «Линия добра». Я слушаю.
— Простите, куда я попала? — спросила Полина.
— А куда вы звонили? — мгновенно утратив любезность, спросила девица.
— Я звонила в строительную фирму.
— Значит, вы ошиблись. — Девица дала отбой.
— Какая-то ерунда! — пожала плечами Полина в ответ на вопросительные взгляды мужчин. — «Линия добра». Что бы это могло быть?
— Телефон доверия? — предположил эрудированный Левка. — Для наркоманов или грядущих самоубийц. Или для подростков.
— А что, если так называется какая-нибудь газета? — подал идею Глеб.
— Короче, это может быть что угодно, — сделал вывод Виктор. — Кто там отвечает? Мужчина? Женщина?
— Женщина.
37 
