Особенно,... 
61 
Капитан разулся, откинув полог, вошел внутрь, воздал славу всевышнему и низко поклонился Гусейнову. Тот сидел на пятнадцати коврах, сложенных один на другой. В светлой летней рубахе с открытым воротом на завязках, обнажавшим шею и чудовищный шрам, проходящий через нее от подбородка до левой ключицы, хозяин поприветствовал гостя и проскрипел, чтобы тот садился напротив него. Потом сделал знак двум юным женам выйти из юрты.
Фарад своими руками налил гостю пиалу чая и разломил лепешку. Урузбеков занял то место, на которое ему указали, и, как принято, завел пустой разговор о политике и погоде. Так полагается среди уважаемых людей: серьезная беседа требует вступления, разминки. Осушив вторую пиалу, Гусейнов потеребил жидкую седую бороду и спросил, что делается в поселке. Старик не задавал вопросов, если не знал на них ответы.
– Молва идет, будто поймали нехорошего человека, – проскрипел он. – Какой-то приезжий ветеринар пытался надругаться над ребенком.
– Было такое дело.
Помолчав минуту, Гусейнов сказал, что люди болтают, будто ветеринар невиновен, что того мальчишку он и пальцем не тронул. А милиция наехала на беднягу просто потому, что капитану Урузбекову физиономия приезжего человека не понравилась, а машина «Жигули», наоборот, очень даже приглянулась.
Капитан с раздражением подумал, что эта старая сволочь Гусейнов хочет стать богом для сельчан. Присвоил себе право карать и миловать только потому, что он старейшина влиятельного рода. И еще самый богатый человек, который купит и перекупит всю милицию и начальство из района.
– Скажи: это правда или нет? – продолжал старик. – Виновен этот ветеринар или… ты допустил ошибку? Если так, обещаю: с твоей головы волос не упадет. Но человека придется отпустить.
Урузбекова так и подмывало сказать, что вся доказательная база уголовного дела – это рассказ местного ханыги, бывшего почтальона, давно пропившего совесть. Но вместо этого капитан с достоинством пересказал историю ветеринара так, как она изложена в милицейских протоколах. Добавил, что преступник задержан толпой разгневанных сельчан, которые убили бы извращенца, не вмешайся милиция. Потом открыл портфель и похлопал ладонью по толстой папке с исписанными бланками протоколов.
– Похоже, мы поймали не просто совратителя детей. На этот раз взяли опасного бандита и убийцу.
Он не смог скрыть торжества, когда вытащил на свет божий главный козырь – вторую, совсем тощую папку, хранившую в себе всего три листка. Небольшие фотографии человека, отдаленно напоминавшего Радченко, краткую листовку, где людей, опознавших преступника по фотографии, просят немедленно обращаться в местные отделения милиции. На третьем листке краткое описание злодеяния, совершенного в гостинице «Баскунчак». Гусейнов быстро пробежал глазами строчки, в свои семьдесят три года он читал без очков.
– Только тут он с волосами, а после убийства в гостинице побрился налысо, – пояснил Урузбеков. – Ориентировку на этого бандита доставил из района мой человек. Ветеринар убил вахтера гостиницы, чтобы пошуровать в номерах постояльцев. Если копнуть глубже, на нем еще десяток убийств.
– И чего они там в районе думают? – покачал головой старик.
– Через два дня пришлют машину и конвой. Ветеринара от нас забирают. С ним прокуратура будет работать. А эти два дня мне отвели на доследование, чтобы я закрепил показание задержанного на месте преступления, то бишь в магазине.
– Люди не поймут, если совратителя детей заберет прокуратура. Люди скажут: этот ветеринар откупился от правосудия. Поэтому большая просьба к тебе: сделай так, чтобы народ воздал должное негодяю. Ну, объяснять не стану, сам все понимаешь. Пусть эти чины из прокуратуры забирают себе этого пса. Только мертвого.
– Конечно, – живо кивнул Урузбеков. – Это в высшей степени справедливо. И честно.
– А тебе будет хороший бакшиш. Машину себе оставь, и люди «спасибо» скажут. Когда лучше все устроить? Может быть, прямо в магазине и… Там, на месте…
– В магазине нельзя. Там протокол надо составить. Есть другой вариант. Завтра вечером, ровно в десять, пусть ваши ребята, то есть разгневанные жители поселка, подходят к отделению милиции. Я предупрежу дежурного, чтобы он не очень брыкался, отдал ключи от камеры, а сам посидел в оружейной комнате. Когда все будет кончено – ну, скажем, часам к одиннадцати, – я подойду. Вызову фельдшера, чтобы зарегистрировать факт смерти, и составлю протокол: граждане, не установленные следствием, ворвались в изолятор временного содержания, учинили расправу… И так далее.
61 
