93 
– Видеозаписи – это хорошо. Допустим, Пархисенко мы по этим пленкам запереть сумеем, а остальные? Что у вас есть против того же Гунина? Показания Матвеева и Герасимовой? Видеозаписи его встреч с Пархисенко? Этого мало, Александр. По показаниям я уже говорил, а знакомство с убийцей вообще пшик. Тут даже сокрытие не пришьешь. «Знать не знаю, ведать не ведаю». Вот что он нам скажет. И если, как ты говоришь, у них свои люди там,– Онищенко ткнул пальцем в потолок,– сразу понабегут адвокаты, депутаты… Таких, как Гунин и Мучников, без хорошей доказухи трогать нельзя. Этих не запрессуешь. А вот мелких… Плятковского, к примеру… Мало ли что у него крыша съехала. Надо будет, обратно поставлю, не хуже какого-нибудь Фрейда.
– Бессмысленно,– покачал головой Дугин.– У них – система ячеек. Пархисенко выходит на Гунина, но он один. Плятковский может дать показания против Пархисенко, но тот и так у нас в кармане. Нам нужен второй уровень. Нужны доказательства – так ищи. Мы с тебя «собак» сняли, Паша, как думаешь, почему?
– Намек понял,– кивнул Онищенко.– Еще по кружечке?
– Хорош пока. А теперь слушай внимательно! Работать против Гунина и Мучникова ты будешь, это понятно. Но главная цель: расшифровать того, кто над ними.
– Какие есть предположения?
– К сожалению, никаких. Он с равной вероятностью может быть и дворником, и советником президента.
– Может, Филькин что-то нащупал? – предположил Онищенко.– Больно быстро он по башке получил.
– Вот и проверь! – Дугин взял сигарету, прикурил.– Нам около него светиться не хочется. А тебе навестить коллегу – нормально.
– Навестить я могу,– согласился опер.– Но, говорят, он вообще ничего не соображает?
– Состояние тяжелое,– подтвердил майор.– Но ты все-таки попробуй.
Лечащий врач Филькина на просьбу Онищенко ответил категорическим отказом. Наезжать было бесполезно. Вон Гелиманов даже к начальнику госпиталя ходил – ничего, кроме генеральской выволочки, не выходил.
– Я все понимаю, доктор,– покладисто согласился Онищенко.– Нельзя, так нельзя. Я знаю. Просто тут такое дело… Убийца ведь гуляет на свободе. Может, завтра он убьет еще кого-нибудь. Или явится сюда, чтобы доделать начатое. Потому что Валерий, скорее всего, знает, кто это. Нас ведь тоже просто так по головам не лупят. Ну раз вы говорите, что состояние критическое…
– Вот именно! – подтвердил врач.– Даже сейчас мы можем его потерять.
– Это конечно,– согласился Онищенко.– Его жизнью мы рисковать не имеем права. Но с другой стороны…
– Что, с другой стороны? – насторожился собеседник Онищенко. Почуял подвох.
– А с другой стороны, не желая, как нам кажется правильно, рисковать жизнью Валерия, мы тем самым рискуем жизнями других людей. Причем, если посмотреть с точки зрения совести, то рисковать их жизнями мы с вами не имеем никакого права.
– А рисковать жизнью Филькина по-вашему – можно? – сердито спросил врач.
– Да, можно! – жестко произнес Онищенко.– Филькин – милиционер. Рисковать – его работа. Профессия такая.
– В данный момент он не милиционер, а больной! – возразил врач.
– Эх, доктор! И это говорите мне вы! Как будто вы перестанете быть лекарем, если заболеете гриппом.
– У Филькина не грипп, а тяжелейшая черепно-мозговая травма.
– Да какая разница! – Онищенко махнул рукой.– Одно слово – и мы обезвредим преступника. Мы же с вами одно дело делаем, доктор! Мы людей спасаем! И я мог лежать на месте Валеры, а он сидеть на этом стуле. Что же, по-вашему, я стал бы думать по-другому? Может, у Валерия сейчас единственная мысль: встретиться со мной и сказать, кто пытался его убить?
Врач, небольшого росточка, с бородкой и чувством собственной значимости в карих выпуклых глазах, снизу вверх поглядел на рослого Онищенко, вздохнул.
– Ладно,– согласился он.– Попробуйте. Даю вам пятнадцать минут. Но имейте в виду, что скорее всего ваш коллега ничего не вспомнит. При подобных травмах амнезия – обычное явление. У него и речь-то еще не восстановилась.
Онищенко сокрушенно вздохнул.
– Пятнадцать минут, не больше,– предупредил врач.– Ни секундой больше.
Валю Филькина Онищенко узнал с трудом. Отекшее желтое лицо выглядывало из белого кокона. Глаза закрыты. В уголке рта – кислородная трубка, в вене – игла капельницы.
– Валя! – позвал Онищенко.– Ты как?
Раненый молчал.
– Валя, ты помнишь, кто тебя ударил?
Молчание.
– Валя, мне сказали, что ты был у Мучникова. Что он тебе сказал?
93 
