Особенно,... 
52 
– Я вернусь. – Радченко старался, чтобы голос звучал бодро, как у телевизионного диктора. – И в этот раз, и в следующий. Всегда буду возвращаться. Потому что иначе нельзя.
– Куда ты сейчас едешь? Только честно?
– Ну, помнишь дело того дантиста, который выяснил, что супруга ему неверна? Он еще выстрелил любовнику жены в зад из ружья, а патроны снарядил гнилыми зубами. А любовник здорово мучился в больнице…
– Ты, кажется, говорил, что любовник умер?
– Совершенно верно, – запутался в словах Радченко. – Он умер. Но сначала, доложу тебе, здорово помучился. Потому что задница-то – место нежное. Короче, по делу открылись новые обстоятельства. Следствие считает, что мой клиент изначально хотел именно убить того бедолагу, а не причинить вред здоровью. Это меняет весь расклад сил. Мне надо выехать на место преступления, а потом поработать…
– Дальше можешь не рассказывать, мерзкий лжец.
Галя сделала шаг вперед, вцепилась в лацканы его замшевой куртки, сжала кулаки так, что побелели костяшки.
– Говори правду.
– Ладно, только отпусти. – Радченко перевел дух, решив, что в следующий раз к такому разговору он хорошо подготовится. – Нужно отвезти в безопасное место ту женщину, ну, ту самую… К отцу которой я летал в Нью-Йорк. У нее неприятности. И надо все урегулировать.
– Ладно, теперь иди. – Галя отошла в сторону, ее плечи опустились и стали вздрагивать. – Только знай: с сегодняшнего дня ты свободен от всех обязательств. Потому что… Потому что я не хочу увидеть твои похороны. Я не хочу, чтобы сын остался сиротой. И узнавал об отце по моим рассказам и старым фотографиям. Господи, что я говорю… Прости меня. Прости.
* * *
Ахмед Абаев сидел у окна съемной комнатенки и мусолил газету недельной давности. Он прочитал все большие статьи, кроме одной, которую осилил только до середины. Это интервью с бывшим известным спортсменом-бегуном, которому после автомобильной катастрофы ампутировали обе ноги. Но тот сумел найти себе занятие: теперь он сидит у домашнего компьютера, спекулирует акциями на фондовой бирже и считает себя полноценным активным членом общества. Он собрался жениться и уже начал осваивать протезы.
Читать репортаж было неприятно. За газетными строками Ахмед видел себя. Спекулировать акциями его никто не научил. А если отрежут больную ногу, придется вернуться в Баку и мотаться по пригородным поездам, собирая подаяние. Да, от такой жизни через неделю в петлю полезешь. Он отложил газету. Непрочитанными остались только мелкие заметки. Их он просмотрит вечером, когда снова заболит нога, а отвлечься от этой мучительной боли будет нечем.
Абаев спустил штаны, размотал серый влажный бинт и стал глазеть на ногу, которой сегодня можно детей пугать. И не только детей, даже взрослых. Нога раздулась, налилась синевой и сделалась какой-то рыхлой. И неприятный запах усилился. Но это только внешнее впечатление. На самом деле Ахмед чувствовал себя лучше, чем пару дней назад. Пилюли и мазь, что назначил врач, помогли. Его не так сильно донимали ночные боли, временами удавалось даже задремать. Правда, та дремота была короткой, не похожей на сон. Виделась Ахмеду белокурая женщина, лежавшая на асфальте, лицо того человека в плаще, который начал автоматную стрельбу. Еще возникал образ убитого мента, растянувшегося возле грязной лужи. Но и это короткое забытье помогало немного восстановить силы.
Да, дела, кажется, идут на лад. За день Ахмед глотал всего четыре обезболивающие таблетки, а не десять, как два дня назад. Сегодня он, опираясь на палку, даже выполз на кухню и перекусил консервами, что оставлял в хозяйском холодильнике. После завтрака к боли в ноге добавилась мучительная изжога, а потом безостановочная икота.
Ахмед свернул газету, поднялся и, стуча палкой по доскам пола, стал собирать потрепанный желтый чемодан из искусственной кожи. Бросил туда белье, кое-какие вещи, купленные в Москве: плюшевого медведя для младшего сына и куклу с белыми кудряшками. Это для дочки. Женам он обещал купить по золотому колечку с красным камушком. Сейчас у него есть пластиковая карта, которую можно предъявить в ювелирном магазине «Лазурит» и получить на золотые кольца большую скидку. Да, пятнадцать процентов – это вам не хвост собачий. Это была бы выгодная покупка. Только нет времени и возможности ехать в Москву за этими колечками. Жаль…
Он закрыл крышку чемодана и повесил навесной замочек. Поднявшись, добрался до кухни, сел на табурет и крикнул хозяйку, бабушку Марусю. Когда старуха, одетая в застиранный неопределенного цвета халат, возникла на пороге, Абаев сунул ей в руку деньги.
52 
