– Какая же?
– Хотел поговорить с вами. Вряд ли это удалось бы сделать в доме. Скажите, вы всегда так сдержанны и деловиты?
– Нам всем приходится сдерживаться: когда Саймон дома, ничего другого не остается, – Фенела усмехнулась. – Он кого хочешь подавит.
– О, только не вас! Думаю, что вас никому подавить не удастся. Но я соскучился по звукам вашего голоса. Вы знаете, Фенела, у вас удивительно красивый голос.
Фенела испугалась той радостной дрожи, которая неожиданно охватила ее при этих словах. Она замерла, а потом с почти детской неловкостью сменила тему разговора:
– Ах, мне так нравится ваша машина!
Рекс расхохотался.
– Да. вы сущее дитя! – нежно сказал он. – Вы всегда так пугливы? Ничего, через несколько лет будете смело рушить преграды, которые вы же сами себе и расставили. Со временем поймете, что они не так уж страшны, как вам казалось.
– Не понимаю, о чем вы! – в отчаянии воскликнула девушка.
– О вас.
– Не очень-то интересная тема для беседы. Мне немного не по себе. Видите ли, я нигде не бывала, ничего не видела, просто просидела всю жизнь дома, занимаясь хозяйством и детьми. Порой я думала, что могла бы лет в восемнадцать поступить куда-нибудь, но жизнь распорядилась иначе. Нэнни стареет, и я не могу взвалить на нее одну все заботы о малышах и My.
– По-моему, вы делаете великое дело, и делаете его прекрасно! – сказал Рекс.
– Не знаю, чего уж здесь особо прекрасного, но вот везет мне – это верно. Просто я удачливее других.
– Но счастливы ли вы?
Фенела на мгновение задумалась.
– Думаю, люди особо не задаются подобными вопросами, – выговорила она наконец, – ну разве что с ними случится что-нибудь из ряда вон выходящее… А когда жизнь течет как обычно, трудно быть особо счастливым или несчастным.
– Это вы верно заметили. И, возможно, вопрос этот задают, только если любят кого-нибудь… или кто-нибудь любит тебя.
Слова Рекса словно дрожали в воздухе, в тесном пространстве между ним и Фенелой. Оба они внезапно умолкли, и каждый напряженно уставился прямо перед собой, с мучительной остротой ощущая присутствие другого.
«А сейчас я счастлива!» – внезапно подумала Фенела.
И она знала, что это чистая правда: сердце ее буквально пело от радости и все существо, казалось, только что заново возродилось к жизни.
В библиотеке было сумрачно и прохладно, витал аромат кедрового дерева, пчелиного воска и лаванды.
Фенела замешкалась на пороге, пока Рекс почти ощупью пробирался к окну. Он отдернул шторы, и солнце хлынуло в комнату, высветив стены, которые все сплошь оказались уставленными книгами, и мебель, закутанную в чехлы от пыли.
– Всегда есть что-то глубоко печальное в атмосфере нежилой комнаты, – оглядываясь по сторонам, заметила Фенела. – Хочется представить, как же она выглядела прежде – с цветами на столе и с жарким огнем, потрескивающим вон в том большом камине.
Рекс нежно улыбнулся в ответ на слова Фенелы: видимо, фантазии девушки тронули его до глубины души.
– Эту комнату я всегда любил сильнее всего, – признался он, – ведь она больше напоминает мне о матери, чем, скажем, гостиная. Мать моя была страстной читательницей, кроме того, я подозреваю, что библиотека вызывала у мамы воспоминания об отце, почти священные для нее.
Рэнсом пересек комнату и, взяв Фенелу за руку, подвел ее к камину.
– Вот портрет моей матери, написанный Сарже.
Фенела, следуя жесту его руки, послушно подняла глаза на висящую на стене над камином картину с изображением женщины редкой красоты.
С первого же взгляда бросалось в глаза разительное сходство с сыном, кроме того, портрет был настоящим произведением искусства, поскольку кисти мастера удалось отобразить и личность, и характер.
У Фенелы захватило дух. Она инстинктивно почувствовала, что смогла бы искренне полюбить мать Рекса Рэнсома.
В лице этой женщины читались сострадание и нежность – свойства, по которым она так стосковалась за время общения с теми женщинами, которые время от времени появлялись в ее доме.
Помимо этого миссис Рэнсом, несомненно, обладала характером сдержанным и решительным одновременно, и все эти свойства лишь сильнее оттеняли друг друга, подобно пурпурным складкам ее платья, на фоне которых драгоценности еще ярче сияли и переливались чудесным блеском.
– Она очень хороша собой, – сказала Фенела, чувствуя, что Рекс жаждет услышать ее мнение. – Как жаль, что я не могу с ней познакомиться.