Последние отзывы

  4  

Знай она, чем объясняется его стремление доставить викария в Лондон, она бы поняла, что он так легко не отступится. Ведь наградой его упорству были бы сочинения самого Генделя.

Силы небесные, что же делать? Ей льстило то, что настоящий композитор ищет с ней встречи, хочет с ней побеседовать, но это было абсолютно невозможно.

Начать с того, что лорд Кент хотел представить Генделю не ее, а ее отца. И, признайся Корделия, что музыку писала она, ее лорд Кент не захотел бы знакомить с Генделем. В своих письмах он неоднократно утверждал, что женщинам не дано сочинять музыку. Более того, когда она попробовала просить его о том, чтобы он ознакомился с хоралом, написанным дочерью викария, он ответил вежливым отказом, сославшись на то, что женщинам надлежит вести домашние дела. И, скажи она правду, он бы ей ни за что не поверил и с Генделем она бы никогда не познакомилась.

Да и Гендель, по-видимому, придерживался тех же взглядов. Она легко могла представить себе, как он повел бы себя, если бы ей было дозволено с ним увидеться. Просто-напросто высмеял бы. Более того, она бы выставила и себя, и отца в дурацком свете перед издателем, и это положило бы конец ее занятиям сочинительством, без которого она уже не мыслила своей жизни.

Герцог вновь прервал ее размышления.

– Теперь, надеюсь, вам понятно, почему мне надо переговорить с вашим отцом лично.

– Вы приехали, чтобы пригласить его на встречу с Генделем, – тихо сказала Корделия.

– Вот именно. Мой брат не будет разглашать имени вашего отца без его на то согласия. Я надеюсь это согласие получить и отвезти викария в Лондон. И, если это возможно, я хотел бы отправиться немедленно.

Она сжала руки и стала ходить взад-вперед по крохотной гостиной.

– Но это невозможно!

– Что невозможно? Отправиться в путь немедленно? Или встретиться с вашим отцом? Не понимаю, почему моя просьба…

– Невозможна встреча моего отца с Генделем. – Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нельзя выказывать своего волнения. – Я… мне… Отец все объяснил в своих письмах. – Корделия обернулась к лорду Веверли, стараясь изо всех сил держаться с достоинством, которого ей так не хватало, ведь сердце ее страдало от того, что приходилось отказываться от такой исключительной возможности. – Вам следует объяснить лорду Кенту, что автор хоралов путешествовать не может и, кроме того, желает сохранить инкогнито. – Она старалась говорить твердо. – Сообщите ему, что это невозможно.

Он смотрел на нее так решительно, как смотрит человек, не привыкший мириться с поражением.

– Поверьте, мисс Шалстоун, отказ тоже невозможен. Не будь у меня на то веских причин, я не отправился бы в такую даль лишь для того, чтобы повидаться с викарием, в котором проснулся композиторский талант. – Он расправил плечи и стоял перед ней во всем блеске собственного достоинства – герцог с головы до ног. – Потом, немного поколебавшись, продолжил со вздохом: – Издательство Ричарда может закрыться со дня на день.

Сказал он это не для того, чтобы поразить ее, но преуспел в этом. Она отступила на шаг назад, прижала руки к груди.

– Что вы имеете в виду?

Он отвернулся, видно было, как трудно ему говорить об этом с посторонним человеком.

– Дело в том, что издательство все в долгах.

Она вспомнила дружеские письма лорда Кента, с сочувствием спросила:

– И как же он это выдерживает?

– Как выдерживает? – Лорд Веверли горько рассмеялся. – Не спит, не ест, бродит по дому как привидение. Вот и все.

Корделия взглянула на его застывшее лицо, и ее захлестнула волна жалости.

– Когда дела пошли совсем плохо, одна из сестер вызвала меня, надеясь, что я смогу чем-то помочь. Я решил, что она преувеличивает сложность положения, но, поскольку мне так и так надо было приехать в Англию… Когда я его увидел, собственным глазам не поверил. Он на грани истощения. Кредиторы его осаждают, от меня он денег принять не желает, положение почти безвыходное.

– Мне очень жаль. – Пустые слова, но что еще она могла сказать?

Но он не обратил на ее реплику никакого вни-мания.

– Беда в том, что Ричард слаб здоровьем. В детстве он перенес тяжелую болезнь, теперь едва ходит. В наследство от отца ему досталось издательство, дело пошло, и это было для него настоящим спасением. Работа отвлекала его от ненужных и бесполезных мыслей. Теперь ему не за что зацепиться. Когда мы уговариваем его заняться собой, он отвечает, что потерял цель в жизни. – Он бросил на нее полный боли и обиды взгляд. – Потерял цель в жизни! А три сестры, которые во всем на него полагаются!

  4