77 
Корделия побледнела.
– Какое ужасное создание! Бедный лорд Кент!
– Следующей была милая старая дева, учительница музыки, – продолжал Себастьян. – Ричард очень о ней заботился. У нее был талант, и он готов был его пестовать. К сожалению, именно потому, что она была мила и одинока, ей не составило труда убедить его издать одно из лучших ее сочинений. – Себастьян говорил с горечью. – Но Ричард не знал, что это сочинение украдено у другого композитора, мужчины. Это и погубило его репутацию.
Себастьяна до глубины души тронуло то, с каким состраданием Корделия его слушала. Ричарда она не встречала никогда, но сочувствовала ему. И эта черта ее характера делала ее такой привлека-тельной.
– Да, вашему брату не везло с женщинами-композиторами. Но неужели он не понимает, что не все женщины такие!
– Если б вы только знали, сколькие из них смеялись над его уродством, вы бы не говорили столь уверенно. – Он тяжело вздохнул. – Увы, но Ричард всегда выбирает именно тех женщин, которые его презирают или, хуже того, губят. Поэтому-то он в них и разуверился. Сейчас он считает женщин лживыми, злобными существами, которые идут на все, лишь бы получить то, что им нужно.
– А как же ваши сестры?
Ему пришлось пойти на попятную. Да, он немного преувеличил, но для ее же пользы.
– К сестрам Ричард относится прекрасно, но считает, что они любят его лишь потому, что он их брат. Они поддразнивают его за излишний пессимизм. – Себастьян улыбнулся. – Думаю, в глубине души ему это нравится, но тем не менее он с ними весьма строг. Кроме того, ни одна из них не наделена музыкальными способностями, так что сестры не могут укрепить его веру в женщин.
Она долго молчала, глядя на огонь в камине. Он любовался отблесками пламени на ее лице, на волосах. Почему из всех ее достоинств общество готово признать лишь красоту? Богатство, будь оно у нее, тоже шло бы в счет, но талант поможет ей, лишь если она решится выйти из благородного сословия и пополнить ряды художников и музыкантов.
Она была воспитана для другого, но иногда Себастьяну казалось, что в эту жизнь она окунется с головой при малейшей возможности. Отец – единственное, что удерживает ее.
Ему хотелось подойти к ней, обнять, утешить, сказать о том, как ему жаль, что жизнь распорядилась с ней так жестоко. Но он не смел этого сделать. Тем более здесь, в ее спальне. Кто знает, к чему это приведет.
Наконец она сказала:
– Значит, вы считаете, что бесполезно пытаться опровергнуть взгляды вашего брата, поскольку в таком случае ему придется распрощаться с последней надеждой – с надеждой на Генделя.
– Именно так. Я слишком хорошо знаю своего брата – после того, как вы его обманули, он не примет от вас помощи, как не принял бы от меня денег. Он не рискнет вам доверять.
– И что же вы предлагаете?
Она пыталась говорить спокойно и рассудительно, но он видел, как дрожат ее плечи.
– Сегодняшний план удался бы, – заметил он, – если бы нас ничто не отвлекало. Но при вашем знакомстве с моим братом и с Генделем публики не будет. В камерной обстановке все может пройти успешно, надо лишь еще немного подучить вашего отца. Думаю, это возможно. Сегодняшний опыт помог нам увидеть слабые места. Отрепетируем получше, и все у нас получится.
– Значит, мы разыграем представление перед вашим братом, – с горечью сказала она, – пощадим его чувства, и все останется как было. Вы это предлагаете?
Слова ее пробудили в нем дремавшее до сих пор чувство вины. Он рассердился и на себя, и на нее и ответил почти грубо:
– С момента нашего первого разговора ничего не изменилось, Корделия.
Она повернулась к нему, и огонь осветил следы слез на ее лице.
– Конечно, ничего. Мои чувства по-прежнему никого не волнуют.
Черт возьми, неужто она будет обижаться? Он подошел к ней совсем близко, с трудом удерживаясь, чтобы не коснуться ее.
– Неужто вы не понимаете? Именно ваши чувства я и хочу поберечь. Я не желаю, чтобы брат мой оскорбил вас резким словом, я не желаю, чтобы вы, раскрыв свой обман, лишились возможности дополнительного дохода, который получали бы, издавая у него свои сочинения.
Она не сводила с него глаз.
– Мой ли это будет доход? Или доход моего отца? Вы обманывали меня, не так ли?
– О чем вы? Как я вас обманывал?
– Вы обещали, что, если я сделаю, как вы простите, лорд Кент будет издавать мои сочинения под моим именем. Вы сказали, что он возьмет меня под свою опеку и я действительно стану композитором. Вы говорили так, чтобы убедить меня поехать с вами. – Голос ее дрожал. – Но вы лгали. Ваш брат никогда не станет меня опекать. Он по-прежнему будет издавать мои сочинения под именем отца. Опекать он будет сельского священника, но не меня.
77 
