Особенно,... 
76 
– От молодец добрый,– похвалила ведьма.– Ну, старый, иди теперь, боле не надобен!
Малец опасливо ощупывался. Потрогал лицо: больно, но кожа не сошла, как год тому, когда ногу обварил.
Теплая вода струилась по смоленому полу, с ворчанием уходила в круглую дыру.
– Ай не боись! – закричала ведьма.– Цел-целехо-нек!
Она ухватила Мальца за щеки, приблизила лицо в грязных потеках. Глаза у ней стали шалые.
– Вон в прежние времена,– страшным шепотом прошипела ведьма,– таких, как ты, само в котел сажали.
– И что? – с дрожью в голосе спросил отрок.
– А по-всякому! – Ведьма захихикала.– Кто сварился, а кто вот, как я,– три века живет не тужит!
– Три века! – ахнул Малец.– Врешь!
– От за таки слова надо б тебя точно в котел! Да сваривши – и съесть! Ам! – Ведьма клацнула крепкими зубами.– Да уж больно грязен – варить. Сперва отмыть требуется! – и захохотала.
– А сама-то… – пробормотал Малец, подумав: шутит.
– Ах ты цуцик! – оскалилась ведьма.– Думаешь, я мясца человечьего не едала? Да получше твоего! – Она больно дернула Мальца за причинное место.– Слушай меня, а сам нишкни! Еще рот откроешь, скажу старому, что сбежал, а сама тебя в дубову клетку посажу, откормлю, да и съем!
Малец от ее грозного голоса еще сильней задрожал да попятился.
– Ну-ко, сядь! – Хозяйка толкнула его на лавку. Подкинула полешко в печь, достала длинные ножницы.
Малец шарахнулся, но ведьма сцапала его за власы:
– Сидеть, малый!
Забормотала невнятно, отхватила прядь да бросила в огонь. Вторую – прямо на пол и притоптала ногой. Третью – снова в огонь.
Так, приплясывая да приговаривая непонятные слова, она быстро щелкала ножницами, пока не обстригла Мальцеву порядком отросшую шевелюру. А уж тогда принялась за ногти. Покончив и с этим, разложила отрока на лавке, окатила водой, на этот раз просто горячей, и принялась охаживать в два веничка. В последнюю очередь вымыла ему стриженую голову, окатила холодной водой да, завернув в льняное полотнище, выставила из баньки вон.
Сидя в темноте на лавке за дверью, Малец слушал, как ведьма напевает, стучит и фыркает под водной плеск. Хлесткие удары сменялись бормотанием и топотом. Или повизгиванием вовсе уж нечеловеческим.
Прискучив ждать, Малец вслепую пошарил вокруг, нашел кувшин с теплым травяным чаем и выхлебал весь, пока ведьма куролесила в баньке.
Распахнулась дверь, и в облаке пара и розового света явилась замотанная в лен ведьма. Сразу сунулась к кувшину и, обнаружив, что пуст, недовольно заворчала. Однако ж нашелся еще один кувшин, а под столом – корзинка, полная всякой снеди. Но разглядеть еду Малец не успел. Ведьма цыкнула, и свеча, дотоле горевшая в баньке, погасла. Отрок забеспокоился, привстал, но хозяйка нажала ему на плечо:
– Сиди! Я тя вижу, а тебе меня – без надобности! – и запихнула ему в рот кус теплого мясного пирога. Тут только Малец понял, до чего голоден. А пирог-то вкусный до невозможности. За пирогом последовала другая еда, да под питье хмельное сладкое. Отрок ел, и ел, и ел, пока живот не раздулся.
Накормив его, хозяйка взялась есть сама. Ела шумно, чавкая и хлюпая. Малец слушал, слушал да и задремал от тепла и сытости… И свалился с лавки, больно ударясь плечом.
– Ты что? – раздалось в темноте, пока отрок спросонья соображал, где он и что.– Что балуешь?
– Упал вот,– пробормотал Малец, потирая ушибленное место.
Пошарил в темноте, отыскивая простыню, но ткань выдернулась у него из пальцев.
– Обойдешься,– заявила ведьма.– Теперь не застынешь.
В рот ему ткнулся край посудины. Да не кувшина глиняного – гладкий край, твердый. Малец нечаянно стукнул о него зубами, и чаша зазвенела. А питье оказалось горькое, с неведомым тухловатым запахом. Отрок попробовал отпихнуть чашу, но цепкая рука ведьмы охватила его плечи, мягкий горячий зверек прижался к шее. Малец оттолкнул его рукой, задел за сосок и сообразил: не зверек это, а ведьмина грудь.
– Пей! – фыркнула ему в ухо хозяйка.
Густая жидкость из посудины с гладким краем потекла по подбородку. Малец глотал, а мягкая молочная грудь ерзала у него на плече, затуляла ухо. Отроку вспомнились ровные и блестящие ведьмины зубы.
Посудина опустела, и хозяйка отпустила Мальца, отошла. А отрок вдруг обнаружил, что тьма вокруг уже и не тьма, а сумрак зеленовато-синий, в котором видятся очертания предметов и фигура ведьмы, испускающая зеленое, как у светляка, свечение. Малец поднял руку, и его рука тоже оказалась зеленой, самосветящейся.
76 
