Последние отзывы

  7  

Так говорила себе Ванесса, поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням крыльца.

Дверь распахнулась. Вид женщины, вышедшей на крыльцо, вызвал в памяти Ванессы целый рой воспоминаний, однако сейчас она не чувствовала ни тени смущения или сожаления, как во время встречи с матерью. «Она совсем не изменилась», — только и могла подумать Ванесса. Джоанн как была, так и осталась крепко сбитой брюнеткой с формами, которым Ванесса всегда завидовала. Ее короткие волосы непослушно топорщились вокруг миловидного лица. Черные волосы, голубые глаза и губки бантиком сводили с ума мальчишек в школе.

Ванесса забормотала что-то, неловко подыскивая слова, но Джоанн с громким воплем бросилась к ней, и в следующий миг они уже обнимались, щипали и тискали друг друга, и двенадцать лет, разделявшие их, растаяли среди смеха, слез и потока бессвязных слов.

— Да ты ли это? Ты…

— Как я по тебе скучала… слушай…

— Подожди…

— Прости меня… я…

— Да когда я узнала, что ты… — Джоанн, покачав головой, вырвалась из объятий подруги. — О боже, как я рада тебя видеть, Ван!

— Поверишь, мне страшно было к тебе заявиться, — сказала Ванесса.

— Почему?

— Я боялась, что ты вежливо предложишь мне чаю и не будешь знать, о чем со мной

говорить.

Джоанн достала из кармана скомканный платок и высморкалась.

— А я тоже боялась, что ты приедешь чисто из вежливости — вся в мехах и бриллиантах.

— Свои меха я оставила дома, — усмехнулась Ванесса.

Джоанн схватила ее за руку и потащила в дом.

— Пойдем! Может быть, я и правда угощу тебя чаем.

Они вошли в светлую и чистую прихожую, а оттуда в гостиную с диванами блестящего красного дерева, с выцветшей обивкой, ситцевыми занавесками и плетеными ковриками. О том, что в доме есть маленький ребенок, говорили детские зубные кольца, погремушки и мягкие игрушки. Ванесса не сдержалась и взяла в руки бело-розовую погремушку.

— У тебя девочка.

— Лара, — просияла Джоанн. — Она просто чудо. Она скоро проснется, и ты ее увидишь.

— С ума сойти, — Ванесса тряхнула погремушку, — ты — мама.

— Я почти привыкла. — Джоанн взяла Ванессу за руку и усадила на диван. — А мне не верится, что ты здесь. Ванесса Секстон, концертирующая пианистка и мировая знаменитость.

— Ой, не надо, — поморщилась Ванесса. — Это не я. Она осталась в Вашингтоне.

— Перестань, — рассмеялась Джоанн, блестя синими, как у брата, глазами. — Ты — наша гордость. Бывает, промелькнешь в новостях, а в городе только и разговоров об этом. Ты ведь нас прославила.

— Как же, — улыбнулась Ванесса. — А у тебя прелестное гнездышко, Джоанн.

— Не понимаю, как это случилось! Я всегда думала, что буду жить где-нибудь в Нью-Йорке, ловить на улицах такси, ездить на бизнес-ланчи, все в таком роде.

— Здесь лучше, — Ванесса откинулась на подушки дивана, — гораздо лучше.

— Теперь я и сама так считаю. — Джоанн скинула туфли и спрятала ноги под диван. — А ты, наверное, не помнишь Джека?

— Совершенно не помню. Ты никогда о нем не говорила.

— В школе мы с ним не были знакомы, потому что он учился в старших классах. Ну и вот, сижу я как-то у папы в офисе… Ах да — тогда я работала помощником адвоката в Хагерстауне.

— Чего-чего?

— Это все в прошлом, — отмахнулась Джоанн. — Ну так вот: дело было в субботу, а Милли как раз заболела, ну я и пришла помочь папе вместо нее. Помнишь Милли?

— Конечно. — Ванесса улыбнулась, представив себе суровую ассистентку доктора Такера.

— Сижу я, значит, записываю кого-то по телефону, — продолжала Джоанн, — и тут вваливается Джек — шесть футов три дюйма роста, двести пятьдесят фунтов веса и ларингит. И этот медведь, жестами, как ковбой индейцу, толкует мне, что нет, мол, он не записан, но ему срочно нужно к доктору. Я и втиснула его между ветрянкой и воспалением среднего уха. Папа принял его и выписал рецепт. А через два часа смотрю — опять он! Сует мне какие-то жухлые фиалки и записку — приглашаю, мол, в кино. Ну как я могла отказать?

— Ты — не могла! — рассмеялась Ванесса. — Добрая душа.

Джоанн закатила глаза:

— Ну и вот, не успела я опомниться, как купила свадебное платье и научилась разбираться в видах удобрений. Лучшие четыре года моей жизни. — Она покачала головой. — А теперь расскажи мне о себе. Я хочу знать все!

Ванесса, пожав плечами, ответила:

  7