Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
97 
– Вот и Анюта. О чем ты хотел с ней поговорить?
Он посадил дочь на колени и стал выспрашивать о делах в детском саду. Она отвечала охотно, хотя и с некоторым удивлением, вопросительно поглядывая на мать. Немного послушав воркотню девочки, та пошла на кухню, повязала фартук и начала готовить воскресный обед.
Ей очень не хотелось общаться с мужчинами, так нахально претендующими на ее скромную персону, но, чтобы их выгнать, нужны были силы, а их-то как раз и не было. Она чувствовала себя отчаянно уставшей и ужасно старой.
Через полчаса на кухню пришел Юрий. Павел, настойчиво отиравшийся около хозяйки, как ласковый пушистый кот в надежде заработать кусочек повкуснее, насторожился и примолк. Юрий сурово посмотрел на соперника, почувствовал прилив воинственности, и произнес традиционный мальчишеский вызов:
– Давай выйдем!
Павел немедля воспротивился, он не любил, когда его били.
– Мне и здесь хорошо! – и подвинулся к нарезающей овощи Саше.
Она с неудовольствием посмотрела на мужчин.
– Ну, хватит, нашли место для разборок! Будете мне мешать, тут же оба отправитесь восвояси!
Юрия это вполне устраивало: если его здесь не будет, то не будет и этого наглого типа. Но Павел уходить категорически не хотел. Он пролез в самый дальний угол кухни, устроился там в относительной безопасности и опрометчиво показал Юрию язык.
Тот, и без того доведенный всей этой историей до кипения, не вынес этой последней капли. Отшвырнув в сторону стол, схватил за грудки наглеца и от всей души двинул ему в скулу. Саша быстро закрыла кухонную дверь, чтобы не напугать дочку и завопила на Юрия:
– А ну, хватит! Убирайся из моего дома!
Схватившийся за лицо Павел это требование энергично поддержал, причем у него как-то нечаянно получилось, будто это и его дом.
Прохрипев, что эту квартиру купил его отец на его свадьбу, и прав находиться здесь у него не меньше, чем у бывшей жены, Юрий еще раз вмазал по наглой роже бывшего сотоварища по приключениям. Тот осел и тихо сполз вниз по стенке.
Разозленная Саша повернула к себе распоясавшегося муженька и тоже хлобыстнула его по щеке, вложив в удар всё свое возмущение.
– Нет, это же что такое! У него невеста на сносях, а он тут права качает! Иди к ней и там из себя героя изображай!
Он не обратил на пощечину никакого внимания, просто обхватил ее руками и прижал к себе, пережидая, когда она перестанет трепыхаться.
Саше стало обидно.
– Что, со мной можно себе всё что угодно позволить? За меня папа не заступится? Я не из того социального слоя, с которым можно считаться?
Юрий немного отодвинул ее от себя и расстроенно заметил:
– Ну что ты говоришь? Я же тебя люблю!
Она зло ответила:
– Знаешь, люби-ка ты этой своей специфической любовью кого-нибудь другого, а я мне она совершенно не нужна! Не хочу больше быть порядковым номером. Теперь я понимаю, почему ты меня постоянно Марусей называл: просто чтобы имени не запоминать, не напрягаться и с другими не путать. Очень удобно!
С горечью припомнив свою дурость, Юрий стал покрывать мелкими поцелуями ее лицо, сумбурно бормоча:
– Прости, прости! Давай начнем всё сначала, поверь, я изменился, я совсем другой, чем был! Я многое понял, я виноват, но дай мне шанс!
Она зло рассмеялась, пытаясь вырваться из его объятий.
– Нет, это просто смешно! У тебя что, совести совсем нет? Ты что, забыл про своего будущего ребенка?
Он замер, скосив глаза на дверь. Саша тоже повернулась и увидела в дверном проеме потрясенно замершую дочь, разглядывающую царивший на кухне разгром.
– Что случилось? – она была не по-детски серьезна, с укором поглядывая на отца.
Юрий медленно опустил руки, и Саша, не замедлившая отскочить на него на приличное расстояние, требовательно сказала:
– Папа уже уходит, Анюта! А сели не уйдет, то я сейчас вызову охрану и помогу ему отсюда убраться!
Посмотрев в ее сердитые глаза, Юрий понял, что сегодня перешел все границы, и она, не задумываясь, выполнит свою угрозу. Удрученно вышел в коридор, накинул куртку и ушел, не сказав больше ни слова.
Саша подошла к сидевшему в углу Павлу, обхватившему руками голову. Его безнадежная поза показалась ей несколько наигранной, и она довольно сурово сказала ему:
– Ну, что тут у тебя? – и ахнула, когда он поднял голову.
Правый глаз у него закрылся, покрытый угрожающей синевой, из рассеченной губы текла кровь, и всё лицо походило на полосатый красно-синий детский мячик. Она с укоризной спросила:
97 
