Последние отзывы

  118  

И опять на лице мудреца появилась дурацкая улыбка.

– Обещаю, Абрахам: я приду, когда по-настоящему понадоблюсь. Но не раньше. Помни: твоя миссия – избавить свой род от проклятия. Это и так очень трудное дело.

– Ты согласен исполнить хотя бы одну просьбу?

Он с деланным удивлением шута приподнял брови – настолько тонкие, что они казались просто пушком на его нежно-розовом лице.

Я поднялся на ноги и выдержал его взгляд, надеясь убедить его в серьезности того, о чем собирался попросить.

– Ты можешь до утра удержать мисс Люси в склепе? Распятия больше не являются преградой для Влада. Он убрал их собственными руками, чтобы помешать нам упокоить ее душу.

Арминий понимающе кивнул. Потом легко (совсем не по-старчески) вскочил и встал рядом со мной. Его тело стало терять очертания, смешиваясь с ночной темнотой. Круг света, внутри которого мы беседовали, внезапно потускнел. Еще через секунду он исчез. Передо мной была железная дверь фамильного склепа Вестенра.

Возле двери сидела новоявленная вампирша. Она злобно шипела. Слабый свет моего уцелевшего фонаря падал на ее перекошенное лицо и рот, из которого сочилась слюна, смывавшая застывшие капли детской крови. Мои друзья полукругом стояли сзади. Джон (он находился ближе всех) держал в поднятой руке серебряное распятие, заслоняясь от своей бывшей возлюбленной.

Наверное, наш разговор с Арминием продолжался считанные минуты. Смещение во времени никак не подействовало на меня. В прошлом, когда я только начал учиться у Арминия, мой наставник часто устраивал такие трюки, перенося меня из ночи в день или из зимы в лето. Я понял: он исполнил мою просьбу. Теперь нужно было поскорее удалить кусочки замазки вокруг двери.

Убрав достаточное их количество, я отошел в сторону, пропуская вампиршу. За моей спиной послышались удивленные возгласы: Люси сплющилась и вытянулась в тонкую нитку. Она извивалась, точно угорь, но двигалась гораздо быстрее угря. Не успели мы и глазом моргнуть, как она юркнула в ближайшую щель. Я снова вернул замазку на место и лишь потом повернулся к своим молодым друзьям.

Все оставалось таким, каким было до появления Колосажателя. У Артура тряслись руки. Квинси, плотно сжав губы, поддерживал его своей веснушчатой ручищей. Никто из них не пострадал, словно Влад никогда и не появлялся на кладбище. И Арминий – тоже.

С головы Джона не упало ни волоска. Даже выражение его лица осталось прежним – сосредоточенным и мрачным. Но когда наши глаза встретились, я понял: кое-что в его памяти все-таки отложилось. Знать бы, что именно.

Артур и Квинси явно ничего не запомнили. Я кивнул им и, подняв фонарь, пошел туда, где между стволами тиса вампирша бросила ребенка. Издали он показался мне совсем маленьким. Я ошибся: ему было лет пять. Обычный лондонский уличный мальчишка с худеньким чумазым лицом и грязной шеей, на которой запеклась кровь. К счастью, мы не позволили вампирше высосать всю его кровь. Так как потом Люси стало не до него, транс, в который она погрузила ребенка, сменился естественным глубоким сном. Оставлять его здесь было нельзя. Я взял мальчика на руки и сказал подошедшим ко мне спутникам:

– Нужно отнести ребенка в такое место, где бы его вскоре заметил дежурный полицейский. Он не пострадал, а к вечеру совсем оправится.

Покинув кладбище, мы выбрали место для временного приюта и оставили мальчугана спать (у Квинси очень кстати оказалась с собой газета, которой мы и прикрыли спасенную жертву). После этого трое друзей отправились в Парфлит. Я сказал, что проведу ночь в ближайшей гостинице (необходимая ложь, ибо никто не должен знать о моем присутствии в лечебнице). Все были настолько потрясены увиденным, что даже не вызвались меня проводить. Выждав некоторое время, я следом за ними добрался до Парфлита, а там, никем не замеченный, проник в лечебницу и, окружив себя покровом невидимости, заперся в своей маленькой "келье".

* * *

ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА

29 сентября, утро

До чего невыносимо делать записи от руки, зная, что существует фонограф! Чувствуешь себя эдаким Недди Луддом^[33]. Пока пишешь, теряешь мысли. Я уж почти собрался втайне от профессора возобновить запись на валики, но опасность быть ненароком услышанным все-таки очень велика. Только это меня и останавливает.

Мне необходимо излить свою душу хотя бы на бумаге, иначе я сойду с ума. Я узнал много такого, отчего очень легко спятить. Иногда я удивляюсь, как еще меня не разорвало от всех этих кошмарных переживаний...

  118