Особенно,... 
56 
Но думать об этом некогда.
Замок поддался, я зашла в огромный, пахнущий старыми книгами кабинет и сразу, среди множества висевших на стенах картин, увидела те, которые мне были нужны. Я натянула тонкие кожаные перчатки и начала действовать так, как учил меня Геральд.
Из рюкзачка, который был у меня с собой, я достала нож и, встав на высокий стул, стала аккуратно, по краю полотна вырезать «Портрет обнажённой» из рамы. Резать оказалось очень и очень трудно. Полотно было толстое и поддавалось с трудом. В голову пришла странная мысль, что не будь эта дама такой обнажённой, мне было бы легче кромсать этот шедевр. Неожиданно рука дрогнула, нож сорвался, я пошатнулась и чуть не упала со стула. Захотелось всё бросить и подальше унести ноги из этой крутой квартиры. Может быть, Геральд всё врёт, и это не я, а он сильно стукнулся головой?.. А заодно с ним стукнулась головой и куча народа, которая признаёт во мне Жанну? Я тяжело вздохнула, сосчитала медленно до пяти и приказала себе успокоиться. Если я не возьму себя в руки, Геральда убьют, картину всё равно украдут, и кто-то на наши с ним денежки будет долго и счастливо жить в Америке.
Больше руки у меня не дрожали. Со второй картиной — каким-то мрачным пейзажем, — я справилась в считанные минуты. Я так вошла в раж, что подумала, а не прихватить ли мне ещё пару-тройку полотен, так просто, на безбедную старость, но вовремя вспомнила, что на шедевры нужны заранее найденные покупатели, иначе их не продашь.
Когда всё было сделано, я почувствовала себя героиней. Вот она настоящая жизнь — риск, любовь и опасность. К чёрту Анель, а особенно Павлика.
Любопытство толкнуло меня отчаянно в спину, и прежде чем скрутить вторую картину в рулон, я сунула нос на рабочий стол хозяина. Огромный уродец из красного дерева был идеально прибран, на нём не было ничего лишнего: только глупо-помпезный письменный прибор, маленький глобус и… моя фотография в роскошной позолоченной рамке. Я взяла её в руки и стала рассматривать. Видимо, этот Анкилов всё же любил меня, раз до сих пор держал перед носом моё изображение. Моё изображение…
Я прищурилась и поднесла фотографию к самым глазам, хотя близорукостью никогда не страдала.
Мне не почудилось. Родинки над верхней губой не было.
* * *
Я, наконец, скрутила пейзажик в рулон и отправила его в компанию к «обнажённой», в свой объёмный тканевый рюкзачок.
— В конце концов, — сказала я себе вслух, — родинку запросто можно убрать фотошопом.
«А зачем?» — задал кто-то внутри меня гаденький, никчёмный вопрос.
Я не стала на него отвечать.
Я вышла из кабинета, закрыла за собой дверь и… вместо того, чтобы поспешить покинуть квартиру, стала искать комнату, в которой жила.
Свою спальню я нашла сразу. Её выдавала будуарная роскошь, и свадебное платье, отчего-то висевшее прямо на стене. Словно какого-то продвинутого дизайнера осенила идея повесить наряд невесты вместо картины. Рядом висела и широкополая шляпа. Я сняла её со стены, надела и посмотрела в зеркало. Жаль, что совсем не помню своей свадьбы. Ну ничего, будет другая, с Геральдом, где-нибудь на островах. Сейчас очень модно — на островах.
Вот она, настоящая жизнь!
Я представила, что ворую картины для Павлика, и рассмеялась, глядя на себя в зеркало. Всё-таки родинка определённо придаёт мне то, что называют спорным понятием «шарм». Зачем её было убирать фотошопом?..
Я подмигнула отражению в зеркале, повесила шляпу на место, взяла рюкзак и направилась к выходу. Как только я очутилась в тёмном коридоре, то поняла, что в квартире я не одна. Чувствуя, что сердце от страха сейчас перестанет биться, я нащупала выключатель — огромную плоскую кнопку, и множество точечных, ярких светильников вспыхнуло под потолком.
Перед входной дверью сидела огромная чёрная собака и смотрела на меня очень задумчиво. Ни в облике, ни в поведении этой собаки не было ничего агрессивного, но я отчётливо поняла: из этой квартиры выйти я не смогу.
Я слышала, что есть такие замечательно обученные собаки, которые беспрепятственно запускают грабителей в квартиру, позволяют им разжиться хозяйским имуществом, а потом вылезают из засады, садятся на пороге и выйти непрошеным гостям не дают. Ворам приходится дожидаться хозяев, в особенности, если квартира находится на высоком этаже — случай как раз мой.
Сердце упало. Так бездарно провалить операцию я не могла. Почему Геральд ни слова не сказал о собаке?! Не знал? И как собака может жить без хозяев, ведь её нужно кормить и выгуливать… Мысли путались, словно длинные нитки, которые хочешь смотать в клубок, но не можешь найти конец.
56 
