ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  77  

– Думаю снять для семейного альбома.

– Как хочешь. Только оставь меня за кадром.

– Какая скромность!

Она сфотографировала дверь конторы Цаугга и вывеску на ней. Их прервал голос секретарши в селекторе:

– Пройдите, пожалуйста, на второй этаж.

Раздались звуки отодвигаемых засовов, и Марш толкнул тяжелую дверь.

Здание оказалось зрительным обманом. Небольшие и невзрачное снаружи, внутри оно было украшено парадной лестницей из стекла и хромированных труб, ведущей в обширную приемную, увешанную и уставленную произведениями современного искусства. Герман Цаугг вышел их встретить. Позади стоял охранник, из тех, кто был с ним прошлой ночью.

– Герр Марш, не так ли? – протянул руку Цаугг. – И фрейлейн Мэгуайр? – Он тоже пожал ей руку и слегка поклонился. – Англичанка?

– Американка.

– Рад. Для нас всегда удовольствие принимать американских друзей. – Он был похож на изящную куколку – седые волосы, чистое розовое личико, крошечные ручки и ножки. Безукоризненно черный костюм, белая рубашка, серый с голубым галстук. – Насколько я понимаю, у вас необходимые полномочия?

Марш достал письмо. Цаугг быстро поднес документ к свету и внимательно разглядел подпись.

– Да, действительно. Мой юношеский почерк. Боюсь, что с годами он стал хуже. Проходите.

Войдя в кабинет, он указал им на низкий диван белой кожи. Сам сел за письменный стол. Теперь преимущество в росте было за ним – старый трюк.

Марш решил вести разговор напрямую.

– Вчера вечером мы проходили мимо вашего дома. Ваша личная жизнь под надежной охраной.

Цаугг положил руки на стол. Изобразил что-то неопределенное крошечными пальчиками, как бы говоря: «Дескать, сами понимаете».

– Мои люди обратили внимание, что и у вас есть своя охрана. Как расценивать ваш визит? Как официальный или частный?

– И то и другое. Точнее, ни то ни другое.

– Такая ситуация мне знакома. Дальше вы скажете, что «дело деликатное».

– Да, дело деликатное.

– Моя область. – Банкир поправил манжеты. – Временами мне кажется, что через этот кабинет прошла вся европейская история двадцатого столетия. В тридцатые годы там, где вы сейчас сидите, можно было видеть еврейских беженцев. Жалкие существа, сжимавшие в руках то, что удалось спасти. Обычно за ними по пятам следовали господа из гестапо. В сороковые годы это были немецкие чиновники, которые, – как бы лучше сказать? – недавно разбогатели. Иногда те самые люди, которые однажды являлись закрывать счета других, возвращались, чтобы открыть новые счета на свое имя. В пятидесятые мы имели дело с потомками тех, кто сгинул в сороковые. Теперь, в шестидесятые, по мере нового сближения ваших великих держав, я ожидаю роста американской клиентуры. А в семидесятые я оставлю дело своему сыну.

– Эта доверенность, – спросил Марш, – в какой мере она дает нам доступ?..

– А ключ у вас? – Марш кивнул.

– В этом случае – неограниченный доступ.

– Мы хотели бы начать с данных, относящихся к счету.

– Прекрасно. – Цаугг внимательно перечитал письмо, потом снял трубку телефона. – Фрейлейн Граф, принесите папку 2402.

Минуту спустя появилась женщина средних лет с тонкой пачкой документов в переплете из манильской бумаги и передала её Цауггу.

– Что вы хотите знать?

– Когда открыт счет?

Он просмотрел бумаги.

– Июль 1942 года. Восьмого.

– Кто его открыл?

Цаугг заколебался. Он походил на скупца, владеющего сокровищницей важной информации: расставаться с каждым фактом было невыносимо мучительно. Но по выработанным им самим условиям у него не было выбора.

В конце концов он произнес:

– Герр Мартин Лютер.

Следователь делал пометки.

– Каковы условия вклада?

– Один сейф. Четыре ключа.

– Четыре ключа? – Марш удивленно поднял брови. Сам Лютер и, предположительно, Булер и Штукарт. У кого же четвертый ключ? – Как их распределили?

– Все были переданы господину Лютеру, так же как и четыре доверенности. Естественно, как он ими распорядился, не наша забота. Вы понимаете, что это был особый вид вклада – вклад, вызванный особыми обстоятельствами военного времени, предназначенный сохранить анонимность, но также облегчить доступ для любых наследников или доверенных лиц, случись что-либо с его первоначальным владельцем.

– В какой форме он оплатил расходы по вкладу?

  77