Особенно,... 
89 
Сазон нажал отбой и грустно посмотрел на дисплей.
– Ну вот, а вы говорили – горы, плохая связь! Карменка вон с югов дозвонилась!
– Готово! – крикнул Никитин. – Можем ехать, Глеб!
Мы вскочили и побежали к автобусу. На бегу Сазон нажал кнопку вызова Мальцева.
– Абонент отключил телефон, – побледнев, сообщил дед.
– Или находится вне зоны действия сети! – ободряюще крикнула ему Элка.
* * *
С каждым километром дорога поднималась всё выше и выше. При скорости шестьдесят движок работал на повышенных оборотах, ревел и захлёбывался. Все притихли в салоне, ощущая наэлектризовавшую воздух опасность. Даже Адабас пристроил свой бубен так, чтобы он не звенел и не вибрировал на неровностях дороги.
Красоты за окном всё больше приобретали нереальную, мистическую окраску. Чем выше мы поднимались, тем величественнее и неправдоподобнее становился вид из окна. Снежные шапки на горных вершинах контрастировали с зелёной тайгой. Слева от дороги возвышались отвесные скалы, справа – дорога обрывалась обрывом, на дне которого бушевала горная речка. Седовласый старик Алтай гостеприимно впустил нас в свои владения, но… у меня не было ни секунды, чтобы любоваться его древней, могучей, первозданной, неповторимой красотой.
– Элка, – взмолился я, – сфотографируй всё это хоть на мобильник! Потом будем всем говорить, что летом ездили на Алтай!
– Будем, – вздохнула Элка, включая камеру и нацеливая объектив на проносящиеся мимо пейзажи. – Как ты думаешь, что может стоить в очень маленьком количестве больше двадцать тысяч долларов? – Послышались тихие щелчки, Беда сделал подряд несколько снимков.
– Элка, мне даже думать об этом тошно! Не знаю! Ни один наркотик и даже составляющие для его производства не могут стоить таких бешеных денег.
– Может, там какие-нибудь микросхемы? Микроскопические карты секретных военных объектов? – предположила она и опять три раза подряд щёлкнула камерой.
Я пожал плечами. Если честно, мне было плевать, что находится в этих капсулах, лишь бы из-за них никто не погиб.
– А может там генетический материал? – продолжала фантазировать Элка. – Какие-нибудь изменённые ДНК, из которых можно выращивать людей-роботов?!
Я не отрывал глаз от дороги. Она была довольно узкая – всего две полосы, и каждая встречная машина, проносящаяся мимо, усиливала ощущение близости пропасти, которой справа обрывалась узкая обочина.
– А может… там эмбрионы инопланетян? – выдала очередную версию Беда и сама захохотала над своей «догадкой». – Представляешь, семнадцать маленьких, зелёненьких человечков, которых безжалостно сожрал горячий армянский парень! Потому-то он и не отравился! А чего травится-то? Вполне органический, неядовитый материал! Он прекрасно усвоился и рассосался. Белок, углеводы, немножечко инопланетного жира и инопланетных костей! Как ты думаешь, Гаспарян не мутирует в зелёного человечка, а?! Не мутирует?
– Элка, заткнись, – попросил я, чувствуя, что история о съеденных инопланетных эмбрионах вызывает у меня приступ тошноты.
Беда обиженно замолчала, настроила в телефоне видеокамеру и, отвернувшись к окну, начала снимать.
Пару километров мы ехали молча. Подъём заканчивался, впереди уже виднелась знаменитая стелла, установленная в 1956 году в честь 200-летия добровольного вхождения Алтая в состав России.
Сзади подошёл Герман и положил мне на плечо руку.
– Глеб Сергеевич, – обратился он ко мне и замолчал. Я глянул на него в зеркало заднего вида и по глазам понял, что ничего хорошего он не скажет.
– Ну?! – поторопил его я.
– Даже не знаю, как сказать… – Абросимов, поймав мой взгляд в зеркале, поспешно отвёл глаза.
– Да скажите уж как-нибудь, – пробормотал я, чувствуя уже ставший привычным холодок в желудке.
– Дело в том, Глеб Сергеевич, что… я никак не могу найти Лаптеву в автобусе.
– Что значит, не можете найти? Она что – зажигалка, очки, пуговица? – Холод в желудке преобразовался в горячий шар, который раздувался с каждой секундой и грозил разорваться, затопив организм обжигающей лавой.
– В том-то и дело, что не зажигалка она, Лаптева-то, – испуганно пробормотал Обморок. – Поэтому с вероятностью в сто процентов могу сказать – Лаптевой в автобусе нет!
– В туалете! – заорал я. – В туалете она сидит и по телефону пи…. разговаривает! Беседует! С любовничком своим общается!!!
– Нет её там, Глеб Сергеевич. Туалет пуст. – Судя по тому, как Абросимов сглатывал, в горле у него пересохло.
89 
