Особенно,... 
59 
Утонченному ценителю фигурка девушки могла показаться несколько угловатой, однако ни один мужчина не посмел бы поставить ей это в упрек. И уж тем более — я.
— Что Кларисса? Еще скажи: тетушка! В этом городе не осталось мужчин, одни военные, которые все делают как на параде! Ты не представляешь, как я устала от этих вымуштрованных усачей…
— Генри! — не слушая, закричала высокая. — Милый Генри, наконец-то.
— Л-лота, — граф поклонился.
— Боже, что с твоей головой?!
— П-ппп…
— Это ты называешь пустяками? — скептически спросила Кларисса.
Если честно, назвать «тетушкой» эту соблазнительную особу мог разве что искушенный ловелас, пресытившийся женщинами сверх всякой меры.
— Хаос, Генри, ты хуже ребенка! Тебя нельзя оставить одного и на пару лет, чтобы ты не ввязался в очередное членовредительство.
— Я в-вввв…
— И что это за варвар с тобой?! Нельзя нанимать в слуги людоедов! — заявила рыжеволосая.
От неожиданности я едва не выронил сумки графа.
— Это позволительно только женщинам и только с одной целью… Так! — Она повернулась к носильщикам, — Молодцы! В вагон! Живо! Подняли вещи моего дражайшего родственника и понесли.
— Генри. — Высокая взяла графа за руку.
— С-сест-т-трица.
Глядя друг другу в глаза, точно изголодавшиеся любовники, они отступили в сторону, напрочь забыв и про меня, про «тетушку» Клариссу, и про носильщиков, и про весь остальной мир, похоже, тоже. Брат с сестрой, да?
— Милорд! — Я кашлянул, напоминая о себе.
— Генри, что это за чудовище? — требовательно спросила Кларисса, пользуясь тем, что взгляд Тассела на мгновение оторвался от сестры.
— Э-то Д-д-ддакота. М-мой с-слуга.
— Очень мило. — Лота улыбнулась брату. — Генри, кажется, твой слуга нуждается… — Она помедлила.-…в обновлении гардероба. Прости, но он выглядит как вор и убийца. Или это так задумано?
— Именно, госпожа, — смиренно сказал я. — За своего хозяина откручу голову кому угодно.
Лота фыркнула.
— Какая дерзость! — тут же восхитилась «тетушка» Кларисса. — У него к тому же еще и отвратительные манеры. Прекрасно! Генри, дорогой, мне определенно нравится твой вкус…
Шесть Герцогов ада! Я почувствовал, как кожу покалывает в тех местах, где ее покрывали темные ленты татуировки. Сбившись с шага, я остановился и посмотрел на незнакомца внимательнее. Неестественно бледная кожа, пронзительный взгляд, угольно-черные волосы, перевязанные красным шелковым шнурком… и рваный шрам, идущий через щеку и скрывающийся под шейным платком; шрам, который не оставлял сомнений — удар был смертельным. Бледнокожий, заметив мой интерес, мягко, по-звериному поднялся и ответил снисходительной улыбкой. Живее всех живых. Меня сложно чем-то удивить, но тут я вздрогнул.
Но куда сильнее вид изуродованного молодца подействовал на графа Тассела. Он резко остановился, дернул щекой.
— Ч-чтоб м-меня!
— Простите, мессир, — откликнулся бледнокожий, кланяясь — Мой вид не слишком приятен, но с этим, увы… — коснулся пальцем шрама, — ничего не поделаешь. Граф молчал, глядя на человека, который не мог быть живым однако стоял и смущенно улыбался. На какое-то мгновение их глаза встретились, и я клянусь, что между этими двумя протянулась незримая нить. Я — Паук, мне дано видеть нити, сколь бы тонкими они ни были. Уголки губ Тассела слегка дрогнули, и в ту же секунду изуродованный отвел взгляд.
— Простите, мессир, — глухо сказал «нежилец» и пошел прочь.
Походка у него оказалась под стать внешности — своеобразная. С каждым шагом его подбрасывало вверх и в сторону так, словно одна нога была короче другой. Но при этом движения урода были не лишены изящества.
— Яким! — позвал граф.
— Яким? — «Нежилец» остановился, но не стал оборачиваться. — Едва ли это возможно, учитывая мою внешность… Но вы меня с кем-то спутали. Меня зовут Жан. Жан-Половинчик, к вашим услугам, мессир. Я преданный слуга вашей кузины. Желаю приятно провести время в Наоле.
Он вышел.
— 3-значит, Ж-жан, — с усилием повторил Тассел. — Ну, п-пусть б-будет так!
Он с силой потер лоб, а потом вдруг взял со стола бокал с вином, оставленный Половинчиком, и в два глотка осушил его.
Очень аристократические манеры!
— Милорд, если это вас интересует, то на юге Лютеции всех Жанов кличут Яковами, — негромко подсказал я. — А от Якова и до Якима недалеко. На уранийский-то манер.
59 
