Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
84 
– Ты – наследница Роберта?
– Да!
– Значит – они твои! И козёл Сытов здесь ни при чём! Ух, как я тебя люблю, беби!
– Гад ты! Бандит! – Катерина бросила его руку и пошла вперёд. – Хочешь примазаться к моим деньгам?!
– Хочу! Ой, как хочу, беби! Ты, кстати, мне сразу понравилась!
– То-то ты от испуга чуть не описался!
– Ну не описался же! Только сознание потерял! Мы будем жить с тобой долго и счастливо!
– Только сначала ты отсидишь за свои подвиги.
– Может, и отсижу, – хитро улыбнулся Мат-Мат, из чего Катерина сделала вывод, что сидеть он не собирается.
Когда избушка бабы Шуры наконец показалась вдалеке, Катерина спросила:
– Интересно, а почему мы не на машине?
– Я как-то об этом не подумал!
– И я.
Чем ближе они приближались к дому, тем было понятнее – там что-то не так. Дверь болталась открытой и её трепал слабый утренний ветер. Окно в сенях… Они прибавили шагу, потом побежали. Оконное стекло было испорчено дыркой, от которой в разные стороны разбегались тонкие лучики трещин.
– Стреляли, – ошарашено объявил Мат-Мат.
– Пойдём отсюда, – потянула его за рукав Катерина, но он вырвался и забежал в комнату.
– Ну ни фига себе! – присвистнул оттуда Мат-Мат.
Катерина шагнула за ним, с чувством, будто прыгала с вышки, а внизу был асфальт.
– Здорово тут кто-то повеселился! – Мат-Мат осмотрел разгром и похлопал себя по бокам в поисках пачки сигарет. Стол, табуретка, кровать были перевёрнуты, лекарства разбросаны, бельё на полу, в углу валялись пустые бутылки водки.
– Сок, который ты мне приносила, кто-то выпил! – удивился он и закурил.
– Дай мне, – попросила Катя, и он отдал ей прикуренную сигарету.
Некоторое время они молча курили, синхронно пуская дым.
Потом Мат-Мат тщательно перерыл все вещи, обследовал пол.
– Удостоверения здесь нет. Кто-то его забрал, – хмуро сообщил он Катерине и выглянул в окошко. – Смотри, бочка стоит не так, и лопаты разбросаны! Кто-то копал здесь после меня! Копал, стрелял, и пил водку!
Катерина, не затушив окурок, бросила его в постельный ворох, валявшийся на полу.
– Пойдём отсюда, – попросила он Мат-Мата и потянула его за рукав.
– Нет, беби, постой…
Она смотрела, как медленно от её окурка начинает тлеть одеяло.
– Пойдём! – уже пахло дымом, и слабо, но настойчиво, сквозь тление, пробивались первые искры огня.
– Что это? – Мат-Мат уставился на одеяло и замахнулся ногой, чтобы затоптать зарождающееся пламя.
– Не смей! – завизжала вдруг Катерина. Она зарыдала, затопала ногами, и замотала головой, сжав кулаки. – Не смей!!!
Никогда в жизни у неё не было возможности закатить полноценную истерику. Даже в детстве, когда любой ребёнок пробует воем, слезами и битьём о пол показать свою власть над родителями. У неё просто не было родителей.
Это была её премьера.
Она требовала, чтобы этот дом был сожжён дотла, и больше никогда не вмешивался в её жизнь. Она так и сказала зачем-то:
– Это премьера.
– Да, ладно, беби, – пробормотал Мат-Мат. – Хорошо! Успокойся. Пусть будет по-твоему! У меня тоже дебют – я никогда не пускал красного петуха! – Он проделал какие-то странные манипуляции, и огонь разгорелся уверенно, затрещал, лопая старое одеяло, как оголодавший пёс кусок свежего мяса.
– Бежим! – Мат-Мат сдернул Катерину с места, и они помчались, держась за руки, через поле, по которому она мчалась когда-то одна, удирая от своры собак.
– Стой! – Она захотела убедиться, что огонь не передумает и сделает до конца своё дело. Они остановились, и, тяжело дыша, стали смотреть, как огонь набирает силу, как клубы чёрного дыма поднимаются вверх, как занимается пламенем старый, засохший клён.
– Бурабон горит! – крикнула Катерина.
– Ефим Иванович почил, – констатировал факт Мат-Мат.
– Пожар! – заорал кто-то со стороны деревни, и послышался разноголосый собачий лай.
Катерина с Мат-Матом опять помчались, и не помчались, а полетели, потому что земля была не под ногами, а далеко внизу, рядом же – облака и птицы. Приступ счастья опять захватил Катеринино сердце, и не отпускал его, пока она не уткнулась носом в ворота своего дома.
– Здорово, что мы были не на машине! – запыхавшись, сказала Катя.
– Когда ещё полетаешь, – понял её Мат-Мат.
Её никто никогда так не понимал, и Катерина расхохоталась. Она хохотала, когда они открывали калитку, хохотала, когда вошли в дом, хохотала, пока он не заткнул её поцелуем, пробормотав, что некоторые черномазые девчонки очень запросто сходят с ума, если их вовремя не поцеловать.
84 
