Особенно,... 
227 
— А-а. Ну, значит, так оно и есть.
Она потянулась за маленькой лампочкой, которая освещала край письменного стола, и повернула ее так, чтобы свет падал на картину.
— Думаю, они ее и нашли. Очень вероятно, учитывая, какое громадное количество произведений искусства ежедневно покупается и продается в Англии. Когда вы поговорите с ними, они, наверное, расскажут вам о том, как они ее выследили и сколько человек трудилось, чтобы вернуть ее нам. Частные сыщики, скорее всего. Может быть, работники какой-нибудь галереи. Ему ведь наверняка пришлось ее выкупать. Не могли же они просто так взять и отдать ее.
— Но ведь она ваша… — сказала Дебора.
— А чем мы могли это доказать? Ведь у нас не было ничего, кроме этой фотографии, а кто, поглядев на снимок семейного обеда, решится утверждать, что картина, которая изображена на заднем плане, — вот это самое полотно? — Она указала на лежавшую перед ними картину. — Других документов у нас не было. Да их и вообще не было. Просто она — «Красавица с пером и книгой» — всегда принадлежала нашей семье, и никакого способа доказать это не было.
— А показания людей, видевших ее в доме вашего деда?
— Полагаю, никого из них уже нет в живых, — сказала Рут. — И кроме того, я все равно не знаю никого, кроме мсье Бомбара. Поэтому у Ги не было иного способа ее вернуть, кроме как перекупить у последних владельцев, что он и сделал, можете не сомневаться. Думаю, что это был его подарок на мой день рождения: возвращение в семью единственной вещи, которая от нее осталась. Пока я жива.
В молчании они смотрели на холст, расстеленный на столе. В том, что картина была старой, сомневаться не приходилось. Сент-Джеймсу она напомнила работы старых голландских или фламандских мастеров. В ее завораживающей, вневременной красоте была, вне всякого сомнения, сокрыта аллегория, ясная когда-то как живописцу, так и заказчику.
— Интересно, кто она? — спросила Дебора, — Наверняка из хорошей семьи, судя по платью. Материя очень тонкая, правда? И книга. Такая огромная. Иметь такую книгу… даже просто уметь читать в то время… Наверное, она была богатой. Может быть, даже королевой.
— Она просто дама с пером и книгой, — ответила Рут. — Мне этого достаточно.
Сент-Джеймс оторвался от созерцания картины и спросил у Рут Бруар:
— Как случилось, что вы обнаружили ее сегодня утром? Она была здесь, в доме? Среди вещей вашего брата?
— Она была у Пола Филдера.
— Мальчика, чьим наставником был ваш брат?
— Он отдал ее мне. Маргарет решила, что он что-то украл, потому что он никому не давал свой рюкзак. Но в нем оказалась картина, и он тут же отдал ее мне.
— Когда это было?
— Сегодня утром. Полицейские привезли его из Буэ.
— Он еще здесь?
— Где-нибудь в парке, наверное. А что? — Лицо Рут стало серьезным, — Вы же не думаете, что он украл ее, правда? Потому что это не так. На него это совсем не похоже.
— Можно, я возьму ее с собой, мисс Бруар? — Сент-Джеймс коснулся края картины. — Ненадолго. Обещаю, что с ней ничего не случится.
— Зачем?
Вместо ответа он лишь добавил:
— Если вы не возражаете. Вам не о чем волноваться. Я скоро ее верну.
Рут взглянула на картину так, словно очень не хотела с ней расставаться, что, вне всякого сомнения, так и было. Однако она почти сразу кивнула и убрала книги с краев холста.
— Надо найти ей хорошую раму, — сказала она. — И подходящее место в доме.
Она передала холст Сент-Джеймсу. Взяв у нее картину, он резко переключился на другую тему.
— Полагаю, вы знали, что у вашего брата была связь с Синтией Мулен, мисс Бруар?
Рут выключила лампу на столе и повернула ее так, как она стояла прежде. Он решил, что ответа не будет, но она все-таки заговорила:
— Я застала их вместе. Он сказал, что собирался рассказать мне обо всем позже. Сказал, что женится на ней.
— Вы ему не поверили?
— Слишком часто, мистер Сент-Джеймс, мой брат заявлял, что наконец-то нашел «ее». «Она — та самая», — говорил он обычно. «Эта женщина, Рут, определенно та самая, которая мне нужна». И он всегда верил в то, что говорил… потому что, как многие люди, всегда принимал бегущие по коже мурашки сексуального влечения за любовь. Проблема Ги была в том, что он был не в состоянии пойти дальше. Поэтому когда влечение угасало — а это рано или поздно случается, — он думал, что это смерть любви, не понимая, что это лишь возможность ее начала.
227 
