Последние отзывы

  34  

— Отворь калитку-то! — орала из комнаты Хася. — Анжелка пришла, жрать принесла!

— Пасть закрой! — кричала со своей табуреточки Маня.

— А давай постучимся к верхним соседям и попросимся через балкон к тебе в квартиру залезть!

— Ой! Я совсем не умею лазить!

— Я умею, — заверила я ее. — Тут какой этаж? Всего второй. Так я с третьего по балкону спущусь, и если балконная дверь у тебя открыта, зайду в квартиру и открою дверь! Я так много раз делала, когда ключ от своей квартиры теряла. Я тоже на втором этаже живу.

— Ой! — Анжела молитвенно сложила руки. — Правда?! У нас балкон всегда нараспашку, бабки вечно комнату проветривают «от микробов».

Через пять минут я уже висела на высоте третьего этажа и, под улюлюканье дворовых мальчишек, ногой нащупывала балконные перила внизу.

«И зачем я в это ввязалась?!» — мелькнула мысль, когда я кулем свалилась на грядку укропа, росшую в деревянном ящичке.

— Глянь, Манюнь, выпила всего ничего, а девочки сисястые в глазах! Шалава какая-то ногастая через балкон залетела, укроп твой помяла на…! — заголосила старушка в бигудях, возлежащая на диване среди груды ярких подушек.

— Брысь на, отродье летучее на, мымра белобрысая на, дылда патлатая на! — В комнату влетела старушка в цветастом передничке поверх спортивного костюма и с газетной пилоткой на голове. Седые космы торчали из-под пилотки веером, в руках она сжимала штуку с резиновым наконечником, которой принято чистить сантехнику. — Ой, Хаська, халда ты старая в памперсоне, — вдруг пробормотала она, — да это ж Аська Басова, мать твою! Королевна! Краса России! Ведущая нашей любимой телепрограммы «Девушки, на абордаж!» Ой! Ай! Ну, на!!

— Растудыть твою, Аська, мать в тудысь, тудысь и сюдысь!!! — любовно пробормотала старушка в бигудях, лежавшая на диване, и приветственно помахала мне морщинистой рукой. — Чего ж ты через укроп-то заходишь?! Неужто мы б тебя в дверь не пустили?!!

* * *

Через пять минут мы сидели с Анжелой на маленькой кухне и пили чай.

Хася и Маня, заполучив мой автограф, йогурты, шоколад и печенье в красивой металлической банке тихонько переругивались в гостиной. Они обещали нам не мешать и громко не материться.

— Спасибо, Ася, по гроб жизни тебе обязана. Жаль, сразу тебя не узнала, — устало сказала Анжела, разливая по чашкам свежезаваренный чай. — Рассказывай, зачем пришла в мой сумасшедший дом.

— Ты с бабками одна живешь?

— Да нет, муж у меня есть. Но символический, приходящий. Появится, деньги сунет, и нет его! А тут и вовсе пропал: ни денег, ни мужа! — Она с аппетитом начала есть ромовую бабу.

— Вы с Лавочкиным женаты?

— Да. Уже целых три года. Сначала мы жили нормально, Славка каждый день домой приходил, и ночевал дома, а потом… — Анжела махнула рукой. — Как в фитнес-клуб устроился, все, кончилась наша счастливая жизнь. Девушки туда ходят стройные, не то, что я, — она похлопала себя по бокам и взяла еще одну ромовую бабу. — Три недели — ни слуху ни духу! Я даже на работу к нему съездила, но там ничего не знают, грозятся за прогулы уволить. Что делать, не знаю! Пенсии бабушек все на них и уходят — папмерсы-шмаперсы, пиво, лекарство. За квартиру надо платить, телефон за неуплату выключили, за детский садик долг за два месяца. Э-эх! — Она вздохнула и с тоской посмотрела на еще одну бабу, не решаясь съесть и ее.

— Что?! У вас еще и ребенок?

— Да, девочка. Верочка. Ей два с половиной года, она сейчас у мамы моей гостит.

— Ну и скотина же этот Лавочкин, — вырвалось у меня.

— А что, он и тебе ребенка заделал? — Анжела с любопытством уставилась на мой живот.

— Да нет же! Я ищу его совсем по другому поводу.

Я вдруг почувствовала к этой уютной, улыбчивой Анжеле такое искреннее расположение, такую женскую с ней солидарность, что… взяла вдруг да выложила ей про то, как мне надоело быть просто красавицей, как я долго никого не любила, а потом взяла, да влюбилась на улице в Жуля, как устроилась к нему на работу, а потом помирала от скуки, забросив работу на телевидении, и про Бубона ей рассказала, и про свою любимую улицу Патриотическую, и про обрушившиеся вдруг проблемы, среди которых был пропавший невесть куда Лавочкин и следователь Педоренко, который упорно хотел увязать ограбление банка с клиентами нашего агентства. Не знаю, зачем я сделала это… Наверное, мне давно надо было выговориться, причем обязательно малознакомому человеку, а лучше всего священнику или психоаналитику, но так уж случилась, что вместо них подвернулась Анжела — с ямочками на щеках и сочувствующим пониманием в голубых ясных глазах. Она ни разу не перебила меня, слушала, подперев кулаком подбородок и даже про ромовые бабы свои забыла, хотя в вазочке их оставалось еще целых две штуки.

  34