с удовольствием перечитала 
31 
Незагорелая плоская грудь.
Вспомнил! Потом мы говорили о сексе. Рассказывал товарищ. Весьма щекотливую историю о моем фиаско: как я прибалтывал одну девчонку, повез ее на море и пытался раздеть. Так, пустячок, но он рассказывал с прикрасами и так интересно, что мы покатывались со смеху.
– Не смеши, – говорила она через силу, – а то у меня грудь до сих пор болит.
– В каком месте? – спросил он.
Она надавила пальцем поверх пижамы над сердцем чуть правее левой груди. Товарищ что-то сострил, и она опять рассмеялась. Я тоже не выдержал и прыснул, потом закурил и разглядывал дальше пейзаж за окном.
Смотрю на часы – без четверти двенадцать. Брата еще нет. Подходит время обеда, и столовая заполняется народом. Некоторые в пижамах и с бинтами на голове. Мешаются запахи кофе, обеденных бургеров и жареных стейков, подобно дыму, они окутывают все помещение. Маленькая девочка что-то настойчиво требует у мамаши.
Моя память окончательно погружается в небытие. И лишь на уровне глаз плавает гул, похожий на стелющийся дым.
Иногда в моей голове начинается неразбериха из-за самых простых вещей. Например, почему люди болеют. Едва сдвигается кость. Или что-то не ладится в ухе. Или некоторые воспоминания беспорядочно забивают голову. Болеют люди. Болезнь поражает тело, между нервов затирается маленький камешек, плоть тает, и кости выпирают наружу. И еще – дешевая ручка в кармане ее пижамы.
Шариковая ручка.
Я опять закрыл глаза и глубоко вдохнул. Взял пальцами кофейную ложку. Прежний гул отчасти приутих. Она что-то рисовала этой ручкой на обратной стороне бумажной салфетки. Стоило ей наклониться, и моему взгляду открылась белая ложбинка меж ее грудей.
Она рисовала картинку. Бумажная салфетка оказалась слишком мягкой для рисования, и кончик стержня постоянно цеплялся за волокна. Но она продолжала увлеченно рисовать. Когда она забывала порядок линий, то давала руке отдохнуть и грызла зубами колпачок. Правда, грызла мягко, не оставляя на пластмассе следов.
Она рисовала холм. Сложной формы холм. Такие встречаются на иллюстрациях в учебниках по древней истории. На холме стоит маленький дом. В доме одиноко спит девушка. Вокруг дома – заросли слепой ивы. Это слепая ива усыпила девушку.
– Слепая ива? – спросил товарищ.
– Есть такой вид ивы.
– Ни разу не слышал.
– Я сама придумала, – улыбнулась она. – Маленькая муха, окунувшись в ее пыльцу, влетает в ухо девушки и… усыпляет ее.
И нарисовала слепую иву на другой салфетке. Ива была размером с азалию. Зелень толстых листьев плотно окружает распустившиеся цветки. Эти листья зеленые и похожи на скопление хвостов ящериц. За исключением мелких листьев, слепая ива ничем не походила на иву обычную.
– Есть закурить? – спросил меня товарищ. Я положил на край стола промокшую от пота пачку «Шорт Хоуп» и спички и отправил ему щелчком. Он взял одну, подкурил и тем же способом отправил остальное назад.
– С виду ива маленькая, но корни уходят очень глубоко, – пояснила подруга. – Вообще-то, достигнув определенного возраста, она перестает расти вверх, и начинает расти только вниз и вниз. Будто питается темнотой.
– Ну, эта муха влетает в ухо девушки и усыпляет ее пыльцой? – сказал товарищ. – А что она делает дальше… эта муха?
– Ест плоть… в ее теле… конечно же… – сказала она.
– Фу-у!
Точно… Она по заданию на летние каникулы сочиняла стихи о слепой иве и просто пересказала нам их фабулу. Историю придумала, взяв за основу свой же сон. И, валяясь целую неделю в больнице, написала нечто вроде поэмы. Товарищ хотел прочесть поэму, но она отказала, объяснив, что нужно доработать мелочи, и вместо этого нарисовала рисунок и рассказала сюжет.
На холм взбирался юноша спасти уснувшую от пыльцы слепой ивы девушку.
– Это я, да? – прервал ее товарищ.
Она только слегка улыбнулась и продолжила.
Юноша медленно взбирался на холм, раздвигая заросли слепой ивы, мешавшей ему пройти. Он оказался здесь первым человеком с тех пор, как слепая ива начала буйно разрастаться по холму. Натянув глубже шляпу и отгоняя одной рукой рой мух, юноша шел по тропе. И так далее.
– Но пока он добрался до вершины холма, тело девушки уже изъели мухи? – спросил товарищ.
– В каком-то смысле, – ответила она.
– В каком-то смысле – печальная история: быть в каком-то смысле съеденным мухами.
– Ну да, – сказала она и засмеялась.
– Не думаю я, что эта жестокая мрачная история порадует твоих школьных сестер.
31 
