— Никто. Бред. Слышал я эту теорию. Мол, Катастрофа вскрыла генетические заначки, хранившиеся в древних слоях почвы, запустила так сказать «резервное восстановление системы». И то, что мы видим на улицах Питера — это изначальная, установочная система компьютера под названием Земля. Что-то вроде эпохи динозавров. Помнишь, у нас в библиотеке на Васе есть детская книжка про древних ящеров? Трицератопс, бронтозавр, игуанодон. Иван кивнул.
— Вот примерно так. В сущности, я не исключаю, что у природы есть своеобразные «чёрные ящики» на случай падения метеорита, например. В сущности, что мы знаем о природных механизмах «на всякий пожарный»? Ничего. Но есть одна проблема с этими чёрными ящиками… — Водяник помолчал. — Если они действительно существовали, то возникает лишняя сущность, которой по правилу Бритвы Оккама не должно быть и которую нужно бы выбросить из уравнения…
— Какая сущность?
Профессор дёрнул бородой, запустил в неё пальцы. Ещё раз ожесточенно потянул.
— Проф?
— Да? — тот словно проснулся.
— Какая сущность возникает, и которой, по-вашему, не должно быть?
— Бог, — сказал Водяник.
— Дожили, — Уберфюрер с насмешливым восхищением покачал бритой башкой, уже снова начавшей обрастать. На лбу у него алел шрам. — У них уже Бог — лишний!
— Помолчали бы лучше, молодой человек! — профессор обиделся. Иван повернул голову. Рядом стоял Мандела, в компании с одним из «мазутов».
Высокий, чуть сутулый, он смотрел на компанию с неподдельным интересом. Тёмная копна волос, очки на носу.
— Это Звездочёт, — представил высокого Мандела. — Звездочёт, это они… — Иван хмыкнул. Лаконично. — …те психи, про которых я рассказывал, — закончил Мандела. Звездочёт кивнул. Очки невозмутимо блеснули. Молодой учёный пожал Ивану руку, потом кивнул на кафедру.
— Доктор Рейзман. Это стоит послушать.
Доктор был небольшого роста, весь шерстяной, в жилетке и в ворсистом бежевом свитере под ней. Рейзман поднялся на трибуну, положил листки перед собой, поправил толстые очки.
Дождался, пока стихнет гул.
А потом вдруг заговорил неожиданно сильным голосом, не глядя в записи: — Знаменитый физик Стивен Хокинг, признанный авторитет в области устройства Вселенной (когда ещё имело смысл этим заниматься), сказал как-то: я с оптимизмом смотрю в будущее. До Катастрофы оставалось примерно два года. У Хокинга были два сына и дочь, а сам он был полностью парализован — мог пошевелить только одним пальцем на левой руке. С помощью этого пальца он диктовал книги и передал потомкам эту фразу о взгляде в будущее. Вот это я и называю: предвидение.
По сравнению с такой жизнью даже ядерная война покажется чем-то не очень страшным. Впрочем, может быть, профессор Хокинг не шутил, а действительно так думал. Что мы знаем о разуме, запертом в мёртвую физическую оболочку, откуда он даже сигнал SOS подать не в состоянии? Кто был тот ассистент Хокинга, что расшифровывал сигналы почти мёртвого пальца? Может ли мы ему доверять? Он мог ошибаться и даже намеренно искажать сигнал, наконец, он мог быть просто ленивым или уставшим… Не знаю. Знаю одно — ещё тогда, когда всё ещё только должно было случиться, у профессора Хокинга уже было своё личное, персональное метро.
Возможно, вы спросите: зачем я рассказываю вам о Хокинге? Очень просто. Причина одна — я хочу, чтобы вы поняли: Земля, прежняя Земля, была телом человечества. И теперь это тело практически мертво. То, что мы видим за пределами метро, на поверхности — не есть признаки выздоровления. Наоборот, это признаки того, что могильные черви хорошо знают своё дело. В скором времени остатки живой ткани будут доедены. Тогда и придёт черед мозга. То есть, нас. Человек же всё ещё считается разумным существом… or not?
Черви расплодятся… уже расплодились — и что прикажете им делать, когда останется только наше метро?
Выковырять остатки человечества из твердой скорлупы и сожрать. Все. Я с оптимизмом гляжу в будущее — вместе с мёртвым профессором Хокингом…
В будущее, которого у нас нет…
Доктор Рейзман сделал эффектную паузу, оглядел собрание сквозь толстые очки.
— Спасибо за внимание. Прошу задавать вопросы.
Тишина. Люди стояли, онемев.
— Думаю, вопросов нет, — сказал председатель. — Следующий доклад!
Рейзман коротко кивнул и спустился с трибуны. И тут люди начали кричать.