очень нудно 
2 
Еще в Неаполе часто случались землетрясения, включая и землетрясение 1343 года, свидетелем которого оказался Петрарка и которое разрушило половину города и потопило все корабли в обычно мирном порту. А еще там есть Везувий, доныне склонный к извержениям.
Потому-то в тот день мы и пришли, дабы обратиться с мольбой к святому Януарию и, если повезет, узреть чудо.
Процессия, направлявшаяся в кафедральный собор, была весьма величественной. Впереди шли мы, женщины и дети, принадлежащие к королевскому семейству, в сопровождении стражников в сине-золотых одеждах; мы прошли к алтарю мимо одетых в черное простолюдинов, склонявшихся перед нами, словно колосья под ветром. Первой шла королева, супруга Ферранте, пышная, цветущая Хуана Арагонская, за ней — мои тетушки Беатриса и Леонора. Следующей шла моя на тот момент незамужняя сводная сестра Изабелла, которой поручено было приглядывать за мной и моим восьмилетним братом Альфонсо, а также за самой младшей дочерью Ферранте, моей тетей Джованной, родившейся в один год со мной.
Старшие женщины были в традиционном наряде неаполитанских дворянок: в черных платьях с пышными юбками, туго зашнурованными корсетами и рукавами, узкими сверху и расходящимися на ширину церковных колоколов к запястью, так что они ниспадали куда ниже бедра. Нам, детям, дозволялись более яркие цвета. На мне было платье из ярко-зеленого шелка с парчовым корсетом, туго затянутым на отсутствующей груди. На шее у меня была нитка морского жемчуга и маленький золотой крестик, а на голове — вуаль из тонкой черной ткани. Альфонсо был в светло-голубом бархатном камзольчике и брюках.
Мы с братом шли, взявшись за руки, следом за нашей сводной сестрой. Я изо всех сил делала гордый и уверенный вид, упорно глядя на подол платья Изабеллы, а мой брат тем временем непринужденно оглядывал собравшихся. Я же позволила себе лишь однажды бросить взгляд в сторону, на трещины в арке между двумя мраморными колоннами и на расколотый надвое круглый портрет святого Доминика над аркой. Прямо под ним были устроены строительные леса, останки ремонта, тянувшегося с землетрясения, которое причинило значительный ущерб собору — еще за два года до прихода Ферранте к власти.
Меня огорчало, что меня сдали на попечение Изабеллы, а не моей матери. Обычно отец всегда приглашал для таких случаев мою мать, восхитительную золотоволосую красавицу из знатной семьи, мадонну Трузию Газзела. Ее общество доставляло ему удовольствие. Мне кажется, отец был не способен на любовь, но в нежных объятиях моей матери он определенно подходил достаточно близко к этому.
Однако король Ферранте заявил, что это неприлично — вести любовницу отца в церковь вместе с королевской семьей. И точно так же решительно дед настоял на том, чтобы взять меня и моего брата Альфонсо. Мы были детьми, и нас не винили за случайности, сопутствовавшие нашему рождению. В конце концов, Ферранте сам был незаконнорожденным.
Потому нас с братом растили как королевских детей, со всеми правами и привилегиями, в королевском дворце Кастель Нуово. Моя мать могла беспрепятственно приходить и уходить, в соответствии с желаниями отца, и часто оставалась во дворце вместе с нами. Лишь тонкие намеки наших единокровных братьев и сестер и более прямолинейные отцовские напоминали нам, что мы — существа низшего разряда. Я не играла ни с законнорожденными детьми моего отца, которые были на несколько лет старше, ни с моей тетей Джованной или дядей Карло, которые были почти одного возраста со мной. Но зато мы с моим младшим братом Альфонсо были неразлучны. Альфонсо, хоть его и назвали в честь отца, был его полной противоположностью — златокудрый, миловидный, добродушный; его проницательному уму было совершенно не свойственно коварство. У него были светло-голубые глаза мадонны Трузии, в то время как я поразительно походила на отца, настолько, что, будь я мужчиной, нас с ним можно было бы назвать близнецами, родившимися с разрывом в поколение.
Изабелла провела нас в боковой придел перед алтарем, отгороженный шнурами; даже после того, как нас поставили на отведенные нам места, мы с Альфонсо продолжали держаться за руки. Огромный собор подавлял нас. Высоко вверху, на расстоянии нескольких небес, располагался массивный позолоченный купол, сверкающий в солнечном свете, что струился через его сводчатые окна.
Следом появились мужчины, принадлежащие к королевской семье. Возглавлял их мой отец — Альфонсо, герцог Калабрии, обширного сельского края, расположенного далеко на юге, на восточном побережье. Наследник трона, он славился своей неукротимостью в битве; в молодости он отбил пролив Отранто у турок, одержав победу, которая принесла ему если не любовь народа, то известность. Каждое его движение, каждый взгляд и жест были властными и угрожающими; это впечатление подчеркивал строгий черно-красный костюм. Он был красивее любой из присутствовавших женщин, с его безукоризненно прямым тонким носом и высокими скулами. У него были красные, полные, чувственные губы и тонкие усики, а под короной блестящих угольно-черных волос приковывали внимание большие темно-голубые глаза.
2 
