Последние отзывы

  14  

— А что, это в самом деле такой уж бред?

— Дорогая моя, неужели ты действительно хочешь, чтобы это произошло?

Одри помолчала одну-две минуты, потом сказала так же мягко:

— Я действительно думаю, Камилла, что это могло бы так… так все упростить.

— Упростить! — безнадежно повторила леди Камилла.

— Дорогая Камилла, вы всегда были так добры. Если Невил хочет, чтобы…

— Мне ровным счетом наплевать на то, чего хочет Невил! — взорвалась леди Трессилиан. — Хочешь ли этого ты — вот что мне важно.

Легкий румянец появился на щеках Одри. Он был похож на нежный отблеск перламутра внутри морской раковины.

— Да, — сказала она. — Я хочу этого.

— Ну… — только и смогла произнести леди Трессилиан. — Ну тогда…

Она замолчала, не в силах справиться с чувствами.

— Но, разумеется, — поспешила добавить Одри, — последнее слово за вами. Это ваш дом и…

Леди Трессилиан закрыла глаза.

— Я старая женщина, — наконец проговорила она. — Я окончательно перестала что-либо понимать в этом мире.

— Но я, конечно… я смогу приехать и в другое время. Мне это совсем не будет неудобно.

— Ты приедешь в сентябре, как всегда приезжала, — придя в себя, отрезала леди Трессилиан. — И Невил и Кэй тоже приедут. Я, может быть, и стара, но еще могу приспособиться не хуже любого другого к меняющимся, как у луны, фазам современной жизни. Ни слова больше, все решено.

Она снова закрыла глаза. Через несколько минут, глядя сквозь полузакрытые веки на молодую женщину, сидящую у ее кровати, она проговорила:

— Ну, получила, что хотела?

Одри вздрогнула.

— О да. Благодарю вас.

— Моя дорогая, — голос леди Трессилиан звучал глубоко и проникновенно, — ты уверена, что это не причинит тебе боли? Ты же так любила Невила. Эта встреча может разбередить старые раны.

Одри внимательно разглядывала свои маленькие руки, одетые в перчатки. Леди Трессилиан заметила, как она судорожно сжала край кровати.

Но когда Одри подняла голову, взгляд ее остался по-прежнему спокойным и открытым.

— Все это сейчас уже позади, — сказала она. — Совершенно позади.

Леди Трессилиан тяжело откинулась на подушки.

— Ну что ж, тебе виднее. Я устала — пожалуйста, оставь меня теперь, дорогая. Мэри ждет тебя внизу. Скажи, пусть пришлют ко мне Баррет.

Баррет была старая и преданная горничная леди Трессилиан. Когда она вошла, ее хозяйка лежала, закрыв глаза.

— Чем скорее я оставлю этот мир, тем лучше, Баррет, — с горечью сказала леди Трессилиан. — Я в нем уже никого и ничего не понимаю.

— Ах, не говорите так, миледи, вы просто устали.

— Да, я устала. Убери с ног это пуховое одеяло и принеси мне порцию моего тоника.

— Это все приезд миссис Стрэндж вас так расстроил. Приятная леди, но уж вот кому бы тоник не повредил, так это ей. Нездоровый у нее вид. И всегда смотрит так, будто видит то, чего другие не видят. Но уж характера ей не занимать. Все время заставляет вас чувствовать ее, если можно так выразиться.

— Очень верное замечание, Баррет, — согласилась леди Трессилиан. — Да, очень верное.

— Таких, как она, забыть нелегко, уж поверьте. Интересно, мистер Невил часто о ней вспоминает? Новая миссис Стрэндж, конечно, очень красива — тут уж ничего не скажешь, но мисс Одри, ее-то будешь помнить всегда.

Неожиданно леди Трессилиан фыркнула и сказала:

— Невил совершил большую глупость, когда захотел свести этих женщин вместе. Он же первый об этом и пожалеет!

Май, 29.

Томас Ройд, с неизменной трубкой во рту, наблюдал, как проворный малайский мальчишка ловко укладывает его вещи. Время от времени он поднимал глаза и обводил взглядом плантации. Может быть, целых полгода он не увидит этой картины, к которой так привык за последние семь лет.

Странно будет опять оказаться в Англии.

В комнату заглянул Аллен Дрейк, его партнер.

— Привет, Томас, ну как, подвигается?

— Уже все готово.

— Пойдем выпьем перед дорогой, счастливый ты черт. Меня кругом изглодала зависть.

Томас Ройд не спеша вышел из спальни и присоединился к другу. Он не заговорил, ибо был человеком чрезвычайно экономным на слова. Его друзья научились понимать его по характеру молчания.

Томас был довольно плотного сложения. Внимательные глаза задумчиво смотрели с бесхитростного неулыбчивого лица. Передвигался он немного боком, по-крабьи: когда-то во время землетрясения его прижало дверью. Отсюда и пошло его прозвище — Краб-отшельник. После того случая он не совсем свободно владел правой рукой и плечом. В сочетании с неестественной механической походкой это производило впечатление робости и неуклюжести, тогда как на самом деле он почти никогда не испытывал этих чувств.

  14