Особенно,... 
129 
Но не тут-то было! В дупель пьяный Лукьяненко вместе с таким же ужравшимся Вохой Васильевым и большой группой поддержки тоже спустились вниз, где попытались избить Андреева целой группой. Васильев отшвырнул в сторону переводчика Коваленина и пару организаторов конгресса, сбил с Андреева очки и кажется даже попал рукой ему в лицо (моя знакомая все это снимала, так что фотки появятся в Интернете на днях). „Этому человеку нужно набить морду!“ — орал в это время Лукьяненко в лицо организаторам, которые пытались его остановить. „Здесь останется или он, или я!!! — кричал сбесившийся Васильев. — Пусть он подтвердит, что он козел!“»
Другой вариант свидетельских показаний:
«Нуль-Т: Группового избиения не было, вы брешете. Был один Воха Васильев, который произвел показательную экзекуцию».
Впрочем, и эти показания опровергает писатель-фантаст Дивов. Дивова я всегда считал перспективным текстовиком: он мог бы писать отличную порнушку. К сожалению, какие-то обстоятельства привели его в неудачный жанр фантастики. Но и там эротический талант Дивова прорывался. В занудных романах про экстрасенсов прятались крылатые фразы типа «ей в бедро уперлась его восставшая плоть». А девушки в романах Дивова не просто сосут — они «берут в губы». Но самые яркие сексуальные находки — в рассказе «Другие Действия». Сначала там «Иван на кухне яйца бил», потом «Иван с яйцами практически на ощупь разбирался», и наконец полный отжиг: «Он стремительно проматывал вверх ленту чата и сыпал на яйца сырную крошку».
В своих показаниях по «Страннику» Дивов тоже лаконичен — он признает, что ничего не видел. Но, возможно, у него был бинокль с рентгеном:
«Нуль-Т: Дивов — ни трезвый, ни пьяный — при сем эпохальном событии не присутствовал, он находился двумя этажами выше. Это раз. АА били не только СЛ и Воха. Ему еще от кое-кого перепало (фамилий не называю, ибо битье хама дело сугубо личное, я бы сказал, интимное). Это два».
Увы, мне придется опровергнуть и этот уважаемый прибор с четырехкратным преувеличением. Лукьяненко меня не бил и, видимо, даже не собирался. Уронив мой бокал, он повернулся в другую сторону и начал «собирать толпу», издавая настоящий плач Ярославны. Ютанов тут же предложил ему: не надо здесь шуметь, назначьте место, время и спокойно, один на один… Но Лука этим не заинтересовался. Он хотел поиметь аудиторию, как тот евангелист. И продолжал громко вести торговлю: «Если он еще раз тут появится!.. Если мы ему сейчас не набьем морду!.. То я больше сюда никогда!.. И с вами больше никогда!..» Вокруг собралась куча пьяных, поддерживающих решения партии.
Дальше все было еще прозаичнее, чем описывают свидетели с других этажей. Мы с Митькой направились вниз, поскольку организаторы натурально попросили меня уйти. Когда мы уже подходили к выходу, сзади накатила толпа. Меня кто-то схватил с одной стороны, а кто-то еще потянулся к моему лицу и сорвал очки. Первая мысль была: «Ага, щас опять будут кидаться богемским стеклом! Прошлый раз не попали в глаза, теперь решили очки снять сначала…»
Поскольку налетели сзади, не знаю даже, был ли то Воха или какая-то менее крупная вошка, не получившая премию (говорят, не получившие больше всего психуют после таких награждений). Когда я обернулся, организаторы уже оттаскивали двух-трех особо буйных психиаторов. Лукьяненко продолжал бегать в задних рядах, подначивая толпу, но особого эффекта не добился. Ко мне сунулась еще пара пьяных, но уже без рук. Они просто выкрикивали что-то типа: «Я вам как бывший журналист говорю, что Мэри Шелли — не настоящий журналист!»
Потом подошел палеонтолог Еськов. И вот тут я первый раз за весь вечер удивился, подумав: «Неужто человек, знающий определение дизъюнкции, тоже собирается кидаться в меня богемским стеклом?» Но Еськов просто пожал мне руку и ушел. Не знаю, что он имел в виду.
«Нуль-Т: Один из присутствующих сказал мне, что Леха занимается боксом и сейчас будет хорошая драка (позже на улице Андреев объяснил мне, что не хотел подставлять организаторов конгресса, вырубая известных литераторов в Доме композиторов). К счастью, организаторы в конце концов смогли утихомирить пьяных Лукьяненко и Васильева, которые к тому моменту выглядели как полные эпилептики».
Насчет бокса — это скорее всего намек на старую шутку, которую знают мои знакомые и все, кто читал рассказ «Как перестать программировать и начать жить». Ну, ту самую историю, где мой знакомый немецкий журналист ляпнул про «русского боксера-убийцу» и тем самым изменил ход заварушки. Мораль простая: квалификация пишущего человека определяется силой его слов, а не длиной рук или размерами живота. Поэтому я вполне готов поверить, что скорее уж Васильев — боксер. А у Лукьяненко наверняка есть черный пояс по баскетболу. По крайней мере, мне они показали, что с русским языком у них проблемы, так что их профессии явно далеки от литературы.
129 
