39 
«В году 293, месяца Панемокса, в день 20 Александр III, сын Аполлония и Арте, воздвиг эту стелу для своей матери Артемидорос».
От радости ей хотелось прыгать и кричать. Артемидорос была королевских кровей. И ее могила должна быть набита украшениями, монетами и скульптурами. И также бытовыми предметами, которые понадобятся ей в загробном мире.
Неделю спустя погребальная камера была полностью расчищена. Ее содержимое превзошло все ожидания Оливии. Вазы, статуэтки, ювелирные изделия. И это только начало. Днем появился профессор Роббинс с шампанским, чтобы отпраздновать удачу. Она искала глазами Джека. Он должен был разделить с ней этот момент! Не говоря уже обо всем остальном…
Без него радость открытия была неполной. Она знала, что он безумно злится на нее.
Под большим тентом в тени уходящего в море солнца хлопали пробки шампанского. В воздухе звенели поздравления. В двадцати шагах от нее Оливия заметила глаза Джека. Он смотрел на нее, в глазах застыла враждебность.
Она отвернулась.
Джек наполнил свой бокал шампанским. Он знал, что надо бы подойти поздравить Оливию с успешной расшифровкой надписи на стеле и с таким обилием найденных предметов. Но тогда он бы не выдержал. Он бы потребовал, чтобы она объяснила, что с ней происходит. Ничего хорошего из этого бы не вышло. Она бы ничего не сказала. У нее такой же упрямый вид, как всегда. Он хорошо знал его. Глаза будто зашторены. Подбородок вздернут. Губа закушена.
Найти такое невероятное захоронение — и не иметь возможности разделить радость с ней! Это обидно. Обидно видеть, как она улыбается и болтает с другими. А он стоит тут с вымученной улыбкой…
— Что-то случилось, Джек? — спросила Мэрилин. Бокал в одной руке, блокнот в другой. — У вас такой вид, будто вы только что потеряли лучшего друга. Или жену. Вы опять не вместе?
— Да, это так. — Зачем притворяться? Лето почти кончилось. Все в восторге от результатов раскопок. Все, кроме него. Он не мог больше притворяться.
— Оливия чувствует себя лучше?
— Вам лучше спросить ее, — проворчал Джек.
— Первые три месяца самые трудные, — продолжала Мэрилин. — Уж мне-то надо знать. У меня же четверо…
— О чем вы говорите? — раздраженно спросил он и поставил бокал на ближайший столик.
— О вашей жене. Она беременна, ведь так?
— Не думаю.
— Я могу ошибаться. Но у нее все симптомы. Тошнота, рвота, быстрая утомляемость.
— У нее морская болезнь, — отрезал Джек.
— На твердой земле? Бросьте, Джек! Бывает, что муж узнает последним.
Джек обернулся и снова посмотрел на Оливию. Обтягивающая футболка с эмблемой колледжа. Груди, маленькие, но совершенные, натянули ткань.
У Джека лицо пошло красными пятнами. У него появилось такое чувство, будто в груди разожгли костер и, если бы он открыл рот, пламя вырвалось бы наружу. Он словно пронзил Оливию взглядом, она обернулась.
Это не может быть правдой! Во-первых, это было бы чудом. После пяти лет попыток забеременеть?.. А здесь вот так все просто… Невозможно. Во-вторых, она бы сказала ему. В-третьих…
— Нам надо поговорить. — Он сделал шаг и резко схватил ее за руку.
— Не сейчас. — У нее в глазах мелькнул страх.
— Сейчас, — бросил он.
Джек вытащил ее из-под большого тента. Теплый воздух казался густым от созревавшей пшеницы на соседних полях.
— В джип! — скомандовал он.
Он чувствовал ее сопротивление, напряжение во всем теле.
— О чем ты хочешь говорить? — Она упиралась ногами, когда он тянул ее к машине.
— О тебе и обо мне.
— Нам больше не о чем говорить. — В голосе звучала нота отчаяния.
— Ты уверена?
Если она беременна и не сказала ему… Нет, это невозможно. Она не может так поступить с ним. После всего, что они пережили. Горы анализов. Ожидание и разочарование. Он открыл дверцу джипа со стороны пассажира. Взяв ее за локти, с силой опустил ее на сиденье. Сам обошел машину и сел за руль.
Оливия переплела пальцы, чтобы скрыть, как дрожат руки. Мысли неслись, обгоняя друг друга. Нервы напряглись до предела. Злость, какую испытывал к ней он, буквально висела в воздухе. Конечно, он бы все равно узнал, что она беременна. Но она надеялась, что на это понадобятся месяцы. Она уедет в свой университет, он — в свой…
— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросил он.
Он знал! Но откуда? Она сама только что обнаружила.
Опасаясь, что голос выдаст ее, она покачала головой.
39 
