73 
— Я сегодня крайне нелюбезна, — решила напугать ее Аня, но отвязаться от Марии Сергеевны было невозможно.
Поняв, что лечь не удастся, Аня сердито поинтересовалась:
— Что, уже соскучились? Мы вроде бы виделись сегодня. И вы, как мне примерещилось, не больно-то обрадовались нашей встрече. Что, решили наверстать упущенное?
— Мы тебя ждем, — глухо известила ее Мария Сергеевна и отсоединилась.
— Вот ведьма, — сообщила Анька в потолок и нехотя поднялась: — Может, плюнуть на нее…
Телефон опять запиликал:
— Ты что, еще не выехала? Я же русским языком сказала: приезжай немедленно!
Поймав такси, Аня забралась в неуютный прокуренный салон и начала гадать, что же такое сподвигло бывшую родственницу на новую встречу?
В кармане затрясся мобильник:
— Аня, это вы? — прошептал мучительно знакомый голос.
— Говорите громче, вас плохо слышно, — раздраженно крикнула она, сомневаясь, что этот безумный день когда-нибудь закончится.
— Это Ольга Ивановна. Я громче не могу, она услышит!
— Кто такая она?
— Ваша фурия-свекровь!
— Бывшая, — машинально поправила говорившую Аня и тут же все вспомнила.
Ольга Ивановна была агентом по недвижимости. Эту активную старушку ей порекомендовали знакомые, сказав, что бабулька, несмотря на преклонный возраст, филигранно решает сомнительные вопросы и разменивает абсолютно неразмениваемые квартиры. Проверив ее по базе, Аня сначала ужаснулась: бабка была едва ли не ровесницей паровоза, но когда та в парике и на шпильках подкатила на встречу в новенькой перламутровой «десятке», Анины сомнения рассеялись.
Потребовав копии всех документов, Ольга Ивановна уже через десять минут вынесла свой вердикт: размен реален.
— Вы хотите просто разъехаться, или желаете оставить о себе долгую память? — без обиняков поинтересовалась она.
Анька, засмущавшаяся вводить постореннего человека в курс дела, обрадовалась такой постановке вопроса и радостно подтвердила: да, и не просто память, а памятный обелиск, желательно, групповой, и, желательно, интернациональный!
— Сделаем, — кивнула Ольга Ивановна. — Только быстро не обещаю. Если без памятных подарков, то можно и за неделю, если же с мемориалом, то как получится.
— С мемориалом, — мечтательно закатила глаза Анька. — Я не злопамятная: отомщу и забуду!
И вот, похоже, свершилось. Хоть что-то хорошее в этом гнусном дне. Она взбодрилась и пожалела, что не освежила макияж. Акт мщения должен был запомниться обидчикам не только самим фактом превращения ее бывшей квартиры в коммуналку, но и ее прекрасным, торжествующим лицом, дышащим праведным гневом и жаждой справедливости…
— Дамочка, приехали, — водитель испытующе смотрел на гримасничавшую на заднем сиденье брюнетку. Судя по всему, она ехала кого-то убивать. Или уже закапывать. Знал бы он, насколько близки к истине его предположения!
Дверь была нараспашку. В глубине маячили какие-то фигуры и слышалось визгливо-испуганное лопотание свекрови. Двое мужчин стояли на лестнице. Они смолили какие-то невероятно вонючие цигарки и смачно сплевывали на пол, радостно гогоча. В ее бывшей квартире было многолюдно, шумно и накурено. Бледный Андрей смурной тенью ходил за крупной горластой женщиной, перемещавшейся по квартире в грязных сапогах и лиловом пуховике нараспашку. Из под пуховика свешивалась длинная мятая юбка, обильно разукрашенная люрексом и крупными пестрыми цветами. К огромному Анькиному сожалению, внешность у нее была совершенно славянская, но говорила тетка на какой-то чудовищной помеси русского и другого, неизвестного языка, вставляя периодически четкие непечатные выражения, выговариваемые без единого намека на акцент. Следом за Андреем волочился высокий сутулый дядька неопределенного возраста. Он мог быть с одинаковым успехом и теткиным мужем, и отцом. То ли он чем-то болел, то ли его регулярно недокармливали, но он напоминал скелет, который резвящиеся старшеклассники смеха ради обрядили в клетчатую рубаху и синие брезентовые штаны.
Ольга Ивановна, пытаясь заглушить возражения бывшей Анькиной свекрови, хорошо посгавленным голосом излагала какие-то юридически обоснованные истины, суть которых сводилась к тому, что Марию Сергеевну спросили об ее мнении исключительно из вежливости, а по сути, ее отношение к происходящему никого не волнует. Если она желала выкупить часть квартиры, принадлежащую бывшей невестке, то надо это было сделать раньше. Но, поскольку уважаемая Мария Сергеевна отказалась от сделки не только в грубой устной, но и в письменной форме еще полгода назад, то ее просят удалиться с чужой жилплощади и тихо сидеть на своих квадратных метрах, не сотрясая хрупкую психику будущих соседей сомнительным словарным запасом.
73 
