28 
Валентина подскочила и заметалась по спальне. Затем ноги сами привели ее в гостиную, где она стала изучать каждый предмет в поисках следов пребывания здесь женщины. Но не нашла. Удар поджидал ее в ванной комнате, где на полочке она увидела свою расческу с застрявшими в ней белыми волосами, а в унитазе обнаружила плавающий, непотопляемый презерватив… Кроме того, в корзине с грязным бельем она нашла тщательно запрятанную белую сорочку Кайтанова, испачканную все той же розовой помадой. Какой неприятный, ядовитый цвет…
Оставалась еще кухня. Ожидая увидеть здесь два хрустальных фужера с остатками вина и следами губной помады на крае одного из них (традиционный набор любовников) и не обнаружив ничего подобного, она остановилась на пороге, не в силах понять, что же еще ее настораживает в чисто прибранной кухне. Вот. Одинокая пачка дамских сигарет, как будто спрятанная впопыхах на подоконнике за цветочным горшком… Он спит с курящей женщиной, которая красит губы ядовито-розовой помадой и любит приторные дорогие духи. Они – любовники. А как же я? Кто я? Беременная жена со всеми вытекающими из этого последствиями, обрекающими несчастного мужчину на воздержание… Как пошло. Как смешно. Как подло. Как невыносимо.
Она как завороженная смотрела на пачку сигарет, и из горла ее вырывались не то стоны, не то всхлипы…
Так вот какие у него неприятности. И вот почему он отправил за мной Иуду. Не мог прийти сам – ему требовалось время, чтобы привести в порядок квартиру после бурно проведенной ночи в объятиях с блондинкой. И это мой муж, Кайтанов? Но тогда почему же он не убрал сигареты? Презерватив? Не успел, бедняжка.
Валентина быстро собрала чемодан, сумку, куда положила все консервы, какие только нашлись в холодильнике, затем вскипятила воду и заварила чай, приготовила бутерброды и села у окна на кухне поджидать возвращения Иуды. Ей требовалось время на то, чтобы решить, как ей поступить дальше. Понятное дело, ей нельзя больше ни минуты оставаться в этой проклятой квартире. Кайтанов – такой же, как и Либин. Все они – одинаковые в своем стремлении постоянно пополнять свой арсенал мужественности новыми жертвами, женщинами… Но если Либину женщины сами вешались на шею, то Кайтанову наверняка приходилось бороться за каждое новое женское тело. Он завоевывал их, околдовывал, как околдовал в свое время и ее, дурочку Валю из провинциального города Саратова.
Слез не было. Они сменились апатией и желанием поскорее покинуть этот дом, в котором можно было задохнуться от предательства…
Надо было подумать, что сказать Иуде. Без него ей будет, конечно, трудно. Может, это даже хорошо, что он поверил в этот бред, связанный с неприятностями в банке. Тем проще ей будет уговорить его сопровождать ее в Саратов, куда она решила вернуться. Там у нее была квартира и даже дача на берегу Волги. И она бы смогла сама прямо сейчас уехать отсюда на Павелецкий вокзал и купить там билет на ближайший саратовский поезд, если бы не опасения, связанные с ее состоянием. То, что ее перестала бить нервная дрожь и больше не клацали зубы, еще не означало, что она успокоилась. Кризис может наступить в поезде, по дороге домой, и тогда она может скинуть ребенка. А это все, что у нее осталось, – ее будущий ребенок. Хотя почему будущий? Он уже давно живет в ней и слышит все, что происходит вокруг них.
Пять звонков прозвучали резче и громче выстрелов. Пришел Иуда.
– Ну как? Есть новости? – спросил он с порога.
– Да, есть… Звонил Кайтанов, он успел сказать всего несколько слов… – лгала она, не желая ни с кем делиться своей бедой, своей отравой. – Словом, нам надо срочно выезжать из Москвы.
– Но куда? На дачу?
– Какая дача… У тебя много бензина?
– Не очень. Но у меня в багажнике есть две канистры… правда, пустые…
– Ничего, заправимся по дороге… Да, вот черт… – Она только что вспомнила про деньги. – Подожди меня минутку…
Она вернулась в спальню, открыла шкаф, где за стопками постельного белья был спрятан сейф, открыла его с помощью только ей и Кайтанову известного шифра и взяла почти все деньги. В это время ее боковое зрение терзал вид разобранной постели и перепачканной подушки: где он ее только подцепил? На одном из многочисленных приемов? На улице? В ресторане, куда зашел поужинать, пока беременная жена томится на нарах?
– Валя, ты можешь мне сказать, куда мы едем?
– Иуда, – она не слышала его вопросов, – ты взял какой-нибудь свитер, куртку, я не знаю…
28 
