20 
Анголос жестом прервал ее речь.
— Я твой муж.
— Только формально. По документам. Их остатки уже поглотил океан. Но даже если бы мы жили вместе, у тебя все равно не было бы права знать медицинские подробности моей жизни.
— Он не рассказывал мне ничего подобного, — оборвал ее Анголос. — Он сказал только, что у меня есть сын.
Джорджи рисовала на песке непонятные фигуры.
— Разве это новость?..
— Для меня — да.
— Как ты можешь так говорить?!
Анголос пропустил мимо ушей ее вопрос.
— Теперь я уверен, что Никки от меня. Очевидно, все должно измениться.
Она подняла на него глаза.
— Мне не нравятся здесь слова «должно» и «измениться».
— Не прикидывайся, Джорджетт, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— Даже не догадываюсь.
— Тогда скажу прямо: мы будем жить одной семьей.
Она ослышалась?
— У меня уже есть семья. Мне больше никто не нужен, — пробормотала она.
— Семья предполагает наличие обоих родителей. Ты н Никки поедете со мной в Грецию, и там мы будем жить одной семьей.
Хриплый смешок вырвался из ее груди.
— Ты, конечно, стал ответственней относиться к жизни, но не говори глупостей, Анголос! Чтобы я снова жила с тобой?.. Если тебе и удастся привезти меня в Грецию, так только в смирительной рубашке!
Анголос взял ее руку в свою. У Джорджи предательски задрожали колени. Другой рукой он погладил ее по голове.
— Успокойся.
— Заткнись! — прошипела она.
Анголос лишь улыбнулся.
— Ты должна взвесить все «за» и «против». Подумай хорошенько, я уверен, в конце концов, ты поймешь, что так будет лучше для всех, — попросил Анголос, не обращая внимания на ее попытки вырваться. — Родители должны уступать друг другу.
Потрясающе!
— Неужели ты говоришь мне об этом? Ты так много знаешь о том, какими должны быть родители? Господи, дай мне сил! И мудрости! — взмолилась Джорджи.
— Ты... — Анголос не договорил. В нем закипала злость. — Можешь издеваться сколько хочешь, но это не отменяет тот факт, что ребенку нужны оба, и мать и отец.
— Могу тебя заверить, что ребенок нормально себя чувствует и с одним родителем. Я сама росла без матери, если ты помнишь.
— У тебя, кажется, была мачеха?..
Джорджи удивленно подняла брови.
— А кто сказал, что в будущем у Никки не может появиться отчим?..
Повисла напряженная тишина. Анголос пристально посмотрел Джорджи в глаза, затем улыбнулся и заявил:
— Я говорю.
Джорджи на какое-то мгновение потеряла дар речи.
— Ты что, собираешься избавляться от любого мужчины, который приблизится ко мне? Интересно.
Большего абсурда Джорджи в жизни не слышала!
— Кажется, все три года я одна воспитывала Никки. А что сделал для него ты? Ты бросил его, когда он еще не родился.
Анголос заметно побледнел.
— Я понимаю, почему ты злишься.
— Сомневаюсь, — вздохнула девушка. — И вообще, мне не нужно твое понимание. Мне вообще от тебя ничего не нужно. Ты уже сделал все, что мог. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Как бы я хотела, чтобы ты никогда больше не приезжал сюда!
— Ты только что решила лишить нашего сына полной семьи? Или это давно пришло тебе в голову?
— Ты сам отказался от Никки. Кроме того, ему и здесь хорошо. Зачем ему ехать в Грецию?
— Он даже не говорит на своем родном языке.
— Он родился здесь. Его родной язык — английский, — заявила Джорджи.
— Никки наполовину грек. Ему стоит только посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в этом.
— Я не пытаюсь скрыть от него его происхождение.
— Правда?
— Да. Я никогда не вру своему сыну.
— Нашему сыну.
Джорджи проигнорировала это замечание.
— Что ты скажешь ему, когда он спросит о своем отце?
— Я... я пока не думала об этом.
— По-моему, сейчас самое время.
— Никки счастлив, — сказала Джорджи упрямо.
Анголос с минуту молчал.
— Ты знаешь, что я прав, Джорджетт. Я верю, что сейчас он счастлив. Но не могу позволить, чтобы мой сын вырос, не зная, кто его отец... — Анголос сглотнул, изо всех сил пытаясь не выдать своих чувств. — Мальчик растет в окружении одних только женщин...
— А чем тебе не угодили женщины?
Анголос улыбнулся.
— Я люблю женщин.
— Как будто я этого не знаю, — парировала Джорджи. Женщины тоже любили Анголоса. Где бы он не появился, вместе с Джорджи или без нее, они пожирали его глазами. А Джорджи при этом чувствовала себя ужасно. — Но мальчику нужен мужчина, с которого он мог бы брать пример. Ты это хочешь сказать? — спросила она.
20 
