7 
— Уверен? — Анголос с удивлением смотрел на друга. — И это ты задаешь мне подобный вопрос?! Химиотерапия спасла мне жизнь, но мне пришлось с лихвой заплатить за это. Ты-то знаешь, что я никогда не смогу стать отцом. Я бесплоден.
— Да, это большое горе.
— Горе? — губы Анголоса скривились. — Конечно. Приятного здесь мало. Хорошо еще, что ты выявил болезнь на ранней стадии. Иначе я бы вообще не сидел сейчас здесь. Так что я счастливчик.
— Но ведь с этим не так легко смириться.
— Я мало думаю об этой ситуации. Но сколько бы ни убеждал себя, что мужчина создан не только для того, чтобы производить потомство, я до сих пор с этим не смирился. Может, Джорджетт была права, но в душе я неисправимый гордец.
— Разве когда-нибудь возникали сомненья?
Это замечание вызвало у Анголоса грустную улыбку.
— Так ты поэтому не говорил ей, что у тебя был рак и ты прошел через химиотерапию? Ты боялся, что она... Прости, я не должен был...
— Боялся ли я, что она воспринимала бы меня как неполноценного мужчину? А сам ты как думаешь, Пол?
— Я при всем желании не смог понять, что у тебя на душе, — ответил ему друг. — Но если хочешь знать мое мнение... Ты не прав. Джорджи была слишком молода, когда вышла за тебя, но она всегда казалась мне умницей.
— И эта умница решила надуть меня и выдать плод своих любовных похождений за мой.
Пол вздохнул.
— Снова ты заговорил об этом, Анголос...
— Хочешь обсудить измену моей жены?
— Нет.
— Джорджетт отказывалась признать свою вину, но я уверен, что любовник у нее был.
— А вдруг у нее никого не было?
Анголос усмехнулся.
— Не было? Откуда же тогда ее беременность? Или ты хочешь сказать, что имело место непорочное зачатие?
— Анголос, послушай. Я прекрасно знаю, что после лечения теми препаратами, которые ты принимал, мужчины обычно остаются бесплодными, но есть исключения. Ты ведь не проходил никаких тестов после...
— Нет, у меня не возникало желания убеждаться в собственной неполноценности.
— У тебя на все свое мнение. Но ведь это же так просто.
— Теперь уже не изменишь того, что случилось, остается только смириться с судьбой.
— Да ты фаталист!
— Мы, греки, все такие.
— Я до сих пор не встречал ни одного фаталиста. Ты единственный. Но я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать твои достоинства и недостатки,
— Тогда зачем же? — полюбопытствовал Анголос.
— Мальчик, которого родила Джорджи, твой сын.
Анголос разозлился. От напряжения вокруг его губ проступила белая полоса.
— Хоть ты пощади меня, Пол, — прошипел он.
— Этот мальчик — вылитый ты! Он не просто похож на тебя. Он твоя маленькая копия. Я сразу понял, что Никки — твой сын.
— Ты издеваешься, Пол? Это что, шутка?
— У меня, конечно, своеобразное чувство юмора, Анголос, но я не настолько жесток. Если не веришь мне — пойди и убедись в этом сам.
— Я не собираюсь идти туда, где может оказаться эта женщина!
— Что ж, твое дело, но на твоем месте я бы...
Глаза Анголоса засверкали от гнева.
— Но ты — не я. Тебя дома ждет жена, скоро ты сможешь держать на руках своего ребенка! — Он увидел на лице друга сочувствие и, хуже того, жалость. — Дело в том, Пол, — добавил Анголос, — что я тебе завидую.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Люди, сидевшие в холле отеля, все как один обратили внимание на темноволосого человека в модном костюме, который вышел из «мерседеса».
Кто этот незнакомец? Выглядел он как большой босс.
«Все здесь осталось таким, каким было пять лет назад», — заключил Анголос, оглядывая пляж при отеле. Казалось, прогресс так и не добрался до этого места.
У Анголоса не было определенного плана действий. Он твердо знал, что Пол ошибся, и приехал сюда, чтобы окончательно развеять сомнения. В конце концов, все маленькие дети с темными волосами и карими глазами чем-то на него похожи.
Пол сказал, что ребенок поразительно похож на Анголоса, но это ведь еще ничего не значит.
Пол наверняка ошибся.
Тогда почему же я здесь?
«Потому, — раздался голос в его голове, — что, если ты не увидишь этого ребенка собственными глазами, ты никогда не сможешь с уверенностью сказать, что он не от тебя». Абсурд. Если бы у него был сын, Анголос знал бы об этом.
7 
