Последние отзывы

  88  

Он чуял, как внутри зарождается бунт. Он думал, как попадет на суд и не признает его решения. Все признавали. Всегда. Считалось, что можно выпросить таким образом милость у власти. Но власть никогда никого не миловала. Потому признание или непризнание собственной вины ничего не меняло. И ученик Мессера решил сказать правду. Он даже в подробностях представил себе, как поднимется для своего повинного слова и скажет. Все как есть. С самого начала. Не жалея ни себя, ни власть. Озвучит и свою неправоту и неправоту тех, кто его приговаривает. А еще он с грустью думал об Иве. Именно с грустью. Не понимал, как же так вышло, потому и не осуждал ее. И надеялся, что, может быть, Ива или ее подруга еще постучат к нему в окошко…

Посты на дорогах начали появляться на третий день. Они были довольно редки, и патрули на них работали вяло и лениво. Завидев вдали мобиль, выходили на дорогу, но, приметив прицепленный сзади тюремный фургон, даже не останавливали. Впервые путешественников остановили утром четвертого дня. Мобиль скатился на обочину и фургон, в котором трясся Пантор, встал аккурат перед патрульным. Открылась и захлопнулась дверца. Послышались шаги.

— Ваши документы, — потребовал незнакомый голос. Усталый и скучающий.

— Вы в своем уме, капрал? — возмутился знакомый голос, в котором ученик Мессера узнал пристава.

— Распоряжение правительства Консорциума, — бесстрастно отозвался невидимый капрал. — Всякий, кто едет в сторону Вероллы, должен быть досмотрен с особым тщанием.

Пантору стало любопытно, и он пробрался к окошку в стене фургона, что выходило на дорогу и пост.

Снаружи моросил скучный серый дождь. Поддувал промозглый ветер. И капрал, что стоял возле постовой будки, был тоже какой-то промерзший, промокший и серый. Пристав стоял рядом, обернувшись к фургону спиной, потому мага он не увидел. С досадой вытащил документ и пихнул капралу. Капрал крякнул и, кажется, стал еще серее, чем прежде.

— Простите, господин старший пристав, — отчеканил он впрочем, так же уныло. — Служба. Позволите досмотреть ваших спутников?

— Капрал, вы в самом деле спятили, — в голосе Ниро появилась угроза. — В фургоне сидит опасный преступник, поимки которого давно ждут в Веролле. В мобиле известный журналист Санчес О'Гира и свидетельницы по делу, касающемуся этого преступника.

— Мне надо досмотреть ваших дам, — капрал был неумолим, хотя уже не серел, а бледнел.

— По какой причине, позвольте полюбопытствовать, — взъярился пристав.

— Распоряжение правительства, — все так же монотонно и устало проговорил капрал, — велено задерживать и досматривать всех лиц дамского полу Ищем Ионею Лазурную.

— Вы знаете, как выглядит Ионея? У вас есть портрет?

Капрал молча вынул из кармана сложенный вчетверо лист, развернул и протянул приставу. Ниро крякнул.

— Что ж, вы можете поглядеть на наших спутниц и убедиться, что вашей Ионеи среди них нет. Досматривать дам я не позволю. Это бесчестно, а, кроме того, они свидетели преступления.

Капрал нахмурился и пошлепал к мобилю. Пантору не было видно, что делает патрульный. Вернее, он видел только край его спины, когда тот остановился возле мобиля, наклонился и принялся приглядываться, видимо, пытаясь разглядеть женщин через стекло.

Вскоре он вернулся. Все такой же скучный и серый.

— Вы удостоверились?

— Возможно, хоть это и нарушает протокол, — нехотя отозвался капрал.

— В таком случае, я хочу, чтобы нас больше не задерживали в пути. У вас есть внутренняя система связи?

— Только курьеры, господин пристав. Но…

Впервые капрал замямлил, Ниро же был решителен.

— Никаких «но», — отрезал пристав. — Я доложу о вас в Веролле, как только прибуду. Что именно, будет зависеть от того, как скоро я доберусь до столицы, и сколько еще подобных формальных разговоров мне придется провести. Вы понимаете, о чем я?

Патрульный кивнул.

— В таком случае, расстарайтесь, капрал. Поднимите на ноги свою курьерскую службу и пусть нам обеспечат свободную дорогу. И вот еще… Мне надо передать письмо.

— Как скажете, — сдался капрал.

И пристав, попросив две минуты, удалился в мобиль.

Патрульный ждал, не сдвинувшись с места. Запрокинув голову, смотрел на просочившееся моросью небо и было видно, что он очень устал. От дождя, от своей работы в постовой будке, от проезжающего мимо начальства и от начальства в далекой Веролле.

  88