46 
— Тсс, милиция… Быстро добрались, больших пробок еще нет…
Подъехал милицейский пикап. Из него громадным пузом вперед начал выгружаться милиционер. Вылез, встал на ноги, покачнулся. Живот двойным пластом нависал над поясом. Милиционер тучно колыхнулся и пошел, с трудом передвигая ноги в стоптанных кроссовках с выпирающими вразброд пальцами. Одет в форму, но китель расстёгнут (не мог быть застёгнут), узел галстука распущен и едва виден из-под тройного подбородка, нисползавшего сизобритыми мясными слоями на грудь.
«Вот мордохаря!.. Ряшкорожа!.. Жабоморда!» — начал я невольно находить новые слова.
— Капитан… — Отдышавшись после пяти шагов, он приложил пухлую лапу к фуражке. — Жирновский!
— Чей? — не понял я.
— Я — капитан Жирновский! Зачем, гражданин, нарушаете?
— Я не гражданин, я товарищ! И тамбовский медведь мне друг! — вспомнил я присказку.
Но капитан проигнорировал это замечание:
— До выяснений вы пока что гражданин. Если б не нарушали, нас бы не вызывали.
— Я не знаю, что я рушил… регистратура… печать… зигель[10]… штемпель…
— Да уж что-нибудь нарушили… В чем дело, Антоша? — Капитан перевел рачьи глаза на охранника, угодливо дышавшего рядом.
Антоша вытащил из-за кожаной пазухи поочередно фотоаппарат, кассеты, диктофон:
— Вот, снимал, выведывал что-то, вынюхивал… Немец, но по-русски чешет круто. Вот его паспорт! — а я успел предупредить (как Вы учили):
— Паспорт германский. Немецкий. Бундес. Дейтчланд. Джормени.
Одни пухлые пальцы спрятали мои вещи в карманы, другие пухлые пальцы начали листать паспорт:
— Так… Это что?.. Батюшки! Кения?..
— Да, на сафари, — поспешил я ответить, чувствуя себя без паспорта деморализованным.
— Хм… Денег, наверно, немерено стоит туда поехать? — Капитан уставился на меня, а я осекся, вспомнив Вашу заповедь: «всегда прибедняться — студент, сирота, в Германии ни денег, ни имущества нет и не было» — и ответил:
— Да, в ресторане… официант…
— Это что, практика, что ли, типа?
— Да, практика типа.
— А это — Австралия… Что, и в Австралии тоже работал?
— Нет, заграничный семестр. Все студенты… один семестр… быть там, где язык, — заторопился я, не успевая слепить фразу.
— Ясненько… О, Израиль… А там что?.. Работа или практика? — с язвинкой спросил капитан.
— Там боже мой рождался-родился.
— А, ну да… Туризм, значит… И все полгода туристовали? Регион-то опасный, огнеёмкий… — И он скосился на меня (поворачивать шею не мог, стоял как стоял, только глазами крутил).
Антоша вставил:
— Он в бюро всё фотковал, на диктофон писал. Выслеживает чего-то. Может, экстремал какой?
Капитан усмехнулся, похлопывая моим паспортом по своей голубой от сала ладони:
— Чего у нас выслеживать, окстись!.. — и я с тревогой увидел, как паспорт исчез во внутреннем кармане мятого кителя. — Разберёмся… Сам-то как, Антош? — спросил капитан, пытаясь оглядеться (брюхо поворачивалось за телом, как чужое полушарие, живущее собственной жизнью).
— Да так… Стоим пока тут… до лучших времён…
— Доживём ли, Антоша?.. Худшие чтоб не наступили!.. — Похлопывая себя по карманам, капитан зашевелился и сделал рукой вертящий знак в сторону машины — «заводи мотор!» — а мне сказал: — Товарищ прошёл к автотранспорту!
Я не понял:
— Какой товарищ прошёл?
— Вы. Идите. Прошу.
Антоша нам в спины тихо сказал:
— У него в карманах еще много чего реально есть, я не уточнял, права не имею, потрогал только…
— Уточним, мы на всё право имеем, — сказал капитан на ходу и, доковыляв до задней дверцы, открыл её: — Товарищ сел!
Сам он вгрузился на переднее сиденье, ногами вперед, живот втащен с помощью рук. За рулем угрюмо крючился молодой прыщавый во все щёки милиционер без звёзд на мятых погонах.
— Заводи, сержант Пьянчужников!
Сержант злоственно прошипел в ответ:
— Я Пичужников, товарищ капитан, сколько раз повторять…
— Нет, ты Пьянчужников. Запойников, Похмелицын. Как ты на Дне милиции генералу китель облевал! Как же ты не мистер Блевайло?.. Тяпунец, Пьянец… Вчера, небось, пил бормотуху с Надькой? Засадил ей в подъезде по самые ушки?
Сержант нервно завёл мотор:
— А вот это вас не касается… Ну, пил — право имею в отгул… Куда?
Капитан безмятежно зевнул:
— Вот и воняет в машине, как в хлеву… В отдел, куда еще? Наше дело — людишек свозить на правёж. А там пусть разбираются.
46 
