74 
Эльза Артуровна могла бы дважды жить в Америке, трижды в Израиле и один раз в центре в пятикомнатной квартире – вот не полный перечень благ, от которых она отказалась ради Ильи Дмитриевича.
В постельных откровениях он вообще персонаж комический. Илья Дмитриевич в состоянии рассказать только о трех-четырех связях. С первой женщиной вообще не очень-то и получилось.
– Она полезла мне рукой…
– Куда полезла? – уточняет Эльза Артуровна.
– В трусы. А у меня, это… – Илья Дмитриевич розовеет.
– Не встал, – веселится Эльза Артуровна. – У тебя не встал!
– Да, – сконфуженно улыбается Илья Дмитриевич. Впрочем, он доволен, что порадовал Эльзу Артуровну.
– А потом что? – идет по следу Эльза Артуровна.
– Ну, она мне начала мять, ну это…
– Что?
– Ну, член… – Илья Дмитриевич снимает очки и щепоткой майки протирает толстые, точно витринные, стекла очков.
– Говори как взрослый мужик!
– Ну, хуй…
– А дальше что?
– Он такой мягкий был, – Илья Дмитриевич пугается безликого местоимения и сразу уточняет: – Хуй мягкий был… Не было эрекции, и я кончил ей в руку из мягкого хуя.
– В руку спустил! Умора! – покатывается Эльза Артуровна. – Герой-любовник! Ну, а она что?
– Сказала: «Фу!» – и вытерла руку о мой пиджак, – Илья Дмитриевич тоже хохочет. Он учился тогда на втором курсе иняза.
– Да, жуткая девка тебе попалась. Так, знаешь, и закомплексовать недолго, глядишь, и пошел по врачам, по экстрасенсам. Красива хоть была?
– Не, не очень, так себе, – врет или уже плохо помнит Илья Дмитриевич.
Девушку звали Марина. Такая светленькая, он с ней еще года три встречался, потом она замуж вышла и уехала…
Эльза Артуровна смакует неудачи Ильи Дмитриевича. В глубине души она уверена, что Илья Дмитриевич не до конца откровенен, а где тихий омут, там и бес в ребро. Ясно, что Илья Дмитриевич, говоря простонародно, в свое время не нагулялся, а значит, нужно быть начеку и ждать реванша. Во-первых, работает в преимущественно женском коллективе. Во-вторых, студентки, зачеты всякие, экзамены – одним словом, верить ему нельзя.
Эльза Артуровна преподает в политехническом социологию и философию. Она кандидат наук, а Илья Дмитриевич так и не защитился, остался со своим кандидатским минимумом и амбициями, которые выродились в академическую ленцу. Работает себе в университете на кафедре, сбоку припека, лишний человек. Переводы с древнегреческого в стиле архаичного Гнедича – «Трактат о смерти».
«Я расскажу тебе, пытливый ученик, с чем связан переход от жизни к смерти. Невежество приписывает это к великим таинствам. Мы, смертоведы, изучаем смерть во всем ее многообразье видов. Любезны разуму взаимодействие трупа со стихиями воды, земли, огня и воздуха, все виды погребенья».
Илья Дмитриевич кружит по комнате и декламирует строки Эльзе Артуровне. Она его первый критик и лучший редактор – так она говорит.
«Предсмертье длится от мгновений до минут – удушье сотрясает члены, стопы сводит и выделяет пену на губах. Ущерб дыханья, сердца немота, бессилье мозга, тусклость роговицы…»
– Неплохо, – говорит Эльза Артуровна. – Но режет слух «взаимодействие трупа». Лишний слог.
Илья Дмитриевич все равно доволен, он веселится и потрясает тощей стопкой листов:
– Значит, завтра в издательство, будем Виноградову охмурять…
Но лучше бы он молчал и про «охмурять», и тем более про Виноградову.
Эльза Артуровна всегда начеку:
– Ебал?
– Элечка! – запоздало спохватывается Илья Дмитриевич.
– Скотина!
Надо сказать, перевод не одобряют, и Илья Дмитриевич снова до полуночи бубнит, цокая клавиатурой.
«Янтарный камень, натерев о шкуру, прикладывали к умершему – тщетно. Из морских глубин отважный перс-ныряльщик нам добыл медузу, жалящую молнией в хвосте. И вдруг, о чудо, бездыханный раб, ударенный глубинным громовержцем, вдруг ожил, распахнул глаза и засипел, с усильем воздух втягивая горлом».
– Заткнись, скотина! – взывает из соседней комнаты Эльза Артуровна. – Я не могу заснуть!
Когда-то они не разговаривали неделю. Их брак вообще оказался под угрозой. Но это было не из-за женщины. Эльза Артуровна добивалась у Ильи Дмитриевича, на что похожа ее пизда. Предыдущие мужчины находили удивительно поэтические и добрые сравнения. Простодушный и в общем-то наблюдательный Илья Дмитриевич сказал, что пизда Эльзы Артуровны похожа на тряпку.
Эльза Артуровна чудовищно обиделась. Она кричала Илье Дмитриевичу: «Сволочь с кривым хуем!» Действительно, член Ильи Дмитриевича изгибался в сторону.
74 
