Последние отзывы

  30  

Сегодня вечером она улетает домой. Джил ждала этого с нетерпением, хотя понимала, что придется оставить Хэла здесь, за океаном, и она лишь изредка сможет навещать его могилу, может, раз в несколько лет.

Джил уже не знала, какие чувства испытывает к Хэлу — любовь или ненависть. Ей просто нестерпимо было оставаться в семье Шелдонов. Она не вынесла бы новых жестоких открытий, касающихся жизни Хэла, его тайн, которые он хранил от нее.

Джил взяла сумочку и кожаную куртку, намазала губы бежевой помадой и открыла дверь. К ее удивлению, там стояла Лорен, безупречно элегантная, в отутюженных голубых джинсах, темно-синем блейзере, белой блузке на пуговицах и туфлях от Тода.

— Доброе утро, — сказала Лорен, держа руки в карманах блейзера. Она не улыбалась, но и не хмурилась, как два дня назад. — Поскольку вы не спустились вниз, я решила проведать вас.

Облегчения Джил не испытала.

— Надеялись, что я умерла во сне?

Лорен пристально посмотрела на нее.

— Вы очень несправедливы.

— Вероятно. Но не стоит притворяться. Сюда вас привела не забота о моем здоровье. — Джил понимала, что грубит, но говорила правду. Она слишком устала, чтобы и дальше играть в игры.

Лорен шла за ней по коридору.

— Джил. Вчера вечером мы много говорили о вас.

Джил остановилась на лестничной площадке и повернулась к сестре Хэла.

— Томас сожалеет о своем ужасном срыве. Я здесь для того, чтобы извиниться за всех нас.

Джил не верила своим ушам. И она ни за что не поверит, что Томас изменил свое мнение о ней. Он считал ее мерзкой охотницей за богатством. Винил в смерти Хэла. Что же происходит?

— Хорошо, — осторожно отозвалась Джил.

— Мне тоже очень жаль. Это очень трудно. Я говорю не об извинениях. Обо всем. Но Хэл встречался с вами, вы привезли его домой… — Внезапно на глазах у Лорен выступили слезы, нос покраснел, продолжить она не смогла. — Боже мой! — Она отвернулась, плечи ее тряслись.

Глаза Джил тоже наполнились слезами. Вот наконец та общая почва. Джил нашарила в сумочке бумажный платок, смущенно положила руку на плечо Лорен. Та покачала головой, не переставая плакать. Джил подождала и, когда Лорен перестала рыдать, подала ей платок. Лорен осторожно промокнула глаза, стараясь не размазать тушь.

Подняв голову, она встретилась взглядом с Джил.

— Спасибо.

Джил заговорила не сразу.

— Может, он и не любил меня всем сердцем и душой, но я любила его именно так.

Лорен опять пристально посмотрела на нее.

— Томас ошибается насчет меня, — вдруг выпалила Джил и пожалела о сказанном. Что-то во всем этом было, Лорен не должна догадаться, что она что-то подозревает.

— Томас в шоке, он в горе, как и все мы. В смерти Хэла он винит себя.

— Как же так? Ведь он обвиняет меня.

Лорен покачала головой.

— Вы считаете Томаса чудовищем, но это не так. Постарайтесь понять, прошу вас. Мы очень дружная семья. Наша родословная насчитывает несколько веков. Томас — наследник отца. Но отцу уже семьдесят девять. Глава семьи — Томас. Он, можно сказать, патриарх, он принимает все решения, руководит компанией, он даже душеприказчик — мой и Хэла. — Лорен внезапно поняла, что сказала, и ее лицо сморщилось.

Джил поняла. Так легко забыть, что Хэла больше нет, представить на мгновение, что он среди них. Джил вручила Лорен еще один бумажный платок. Та высморкалась.

— Мне показалось, что компанией управляет Алекс, — заметила Джил.

Лорен как-то странно посмотрела на нее.

— Они оба уделяют ей много времени. Алекс — президент, входит в состав многочисленных советов, а Томас — главный администратор. Но решающее слово принадлежит Томасу. Так и должно быть.

Но Хэл называл Томаса плейбоем. Что бы ни говорила Лорен, отношение Джил к брату Хэла не изменится.

Но Лорен продолжала, вероятно, желая произвести на Джил впечатление:

— Томас всегда считал, что отвечает за всех нас — за меня, Алекса и Хэла. Когда мы были детьми, он был нашим вожаком. При любом затруднении мы шли к нему, и он всегда решал наши проблемы. Когда меня дразнили в школе, Томас как-то уладил это. Когда Алекс переехал жить к нам после смерти матери, наши родители поместили его в ту же школу, что и Хэла. Ему там прохода не давали. Еще бы — американец, хулиган, — ему было по-настоящему плохо. И тогда в школу съездил Томас. Не знаю, что он сказал мальчишкам, но они приняли Алекса, хоть и неохотно, в свой круг.

— Я поняла, — сказала Джил. История про Алекса Престона показалась ей интересной. — Томас — рыцарь без страха и упрека.

  30